Через всю поэму «Мертвые души» проходит тема России, тема народа. Вот что написал об этом Герцен: «Гоголь чувствовал, и многие другие чувствовали с ним — позади мертвых душ души живые». Беспощадно бичуя общественный порядок, существовавший в стране, писатель был уверен в светлом будущем России, в ее грядущем расцвете.
Образ России совершенно не сливается с картинами жизни господствующей верхушки общества. Напротив, он резко им противостоит. Все построено на резких контрастах: замкнутость существования владельцев крепостных душ и беспредельная ширь России; духовное убожество обитателей усадеб и богатство творческих сил русского народа; неподвижность, застой мира коробочек, Плюшкиных, собакевичей и стремительное движение России вперед. Образ России также резко противостоит образу Чичикова: его внутренние качества совершенно чужды сущности русского народа.
Гоголь пламенно верил в великое будущее России. Однако он неясно представлял себе тот путь, который должен был привести страну к могуществу, славе и процветанию: «Русь, куда ж несешься ты, дай ответ? Не дает ответа». Писатель не видел реальных способов преодоления противоречия между состоянием подавленности страны и расцветом России.
«Где же тот, — писал Гоголь, — кто бы на родном языке русской души нашей умел бы нам сказать это всемогущее слово вперед? Кто, зная все силы и свойства, и всю глубину нашей природы, одним чародейным мгновеньем мог бы устремить нас на высокую жизнь?» Ясного ответа на этот вопрос Гоголь дать не мог. И все-таки он надеялся. Надеялся на то, что если изменятся условия существования русского крестьянина, то проявится «его живая, хлопотливая природа». В «Мертвых душах» Гоголь показал то страшное воздействие, которое оказывала на народ зависимость его от помещиков. Именно в этом заключается суть образов дяди Митяя и дяди Миняя, крепостного слуги Плюшкина Прошки, девочки Пелагеи, не умевшей различить, «где право, где лево». Все эти действующие лица поэмы-романа находятся в подавленном, рабском состоянии. Власть коробочек и Плюшкиных определяет духовную неразвитость крепостных крестьян. Той же духовной нищетой отличаются Петрушка и Селифан. Петрушка «имел даже благородное побуждение к просвещению, то есть чтению книг», в котором его привлекало «не то, о чем читал он, но больше самое чтение, или, лучше сказать, процесс самого чтения, что вот-де из букв вечно выходит какое-нибудь слово, которое иной раз черт знает что и значит». В отличие от молчаливого Петрушки, разговорчивый Селифан склонен к длинным рассуждениям, но они отличаются абсолютной ограниченностью интересов.
В образах Петрушки и Селифана раскрываются инертность и неподвижность, причиной которых является крепостная зависимость. Однако народ для Гоголя вовсе не сводится к Петрушке и Селифану, к дяде Митяю и к дяде Миняю. Писатель необычайно высоко оценивал природную талантливость русского крестьянина, его живой ум, острую наблюдательность. «Выражается сильно российский народ! — писал Гоголь в пятой главе поэмы, — и если наградит кого словцом, то пойдет оно ему в род и потомство, утащит он его с собою и на службу, и в отставку, и в Петербург, и на край света...» Слово, речь, язык, с точки зрения Гоголя, исключительно ярко отражают характер народа. Говоря об особенностях русской речи, Гоголь отмечал удивительную меткость и энергичность, свойственные русскому народу и воплотившиеся в русском слове.