В кабаке, когда Раскольникова вдруг потянуло на общение с людьми.
Вот, собственно, отрывок из произведения: Это был человек лет уже за пятьдесят, среднего роста и плотного
сложения, с проседью и с большою лысиной, с отекшим от постоянного
пьянства желтым, даже зеленоватым лицом и с припухшими веками, из-за
которых сияли крошечные, как щелочки, но одушевленные красноватые
глазки. Но что-то было в нем очень странное; во взгляде его светилась
как будто даже восторженность, --пожалуй, был и смысл и ум, --но в то же
время мелькало как будто и безумие. Одет он был в старый, совершенно
оборванный черный фрак, с осыпавшимися пуговицами. Одна только еще
держалась кое-как, и на нее-то он и застегивался, видимо желая не
удаляться приличий. Из-под нанкового жилета торчала манишка, вся
скомканная, запачканная и залитая. Лицо было выбрито, по-чиновничьи, но
давно уже, так что уже густо начала выступать сизая щетина. Да и в
ухватках его действительно было что-то солидно-чиновничье. Но он был в
беспокойстве, ерошил волосы и подпирал иногда, в тоске, обеими руками
голову, положа продранные локти на залитый и липкий стол. Наконец он
прямо посмотрел на Раскольникова и громко и твердо проговорил:
-- А осмелюсь ли, милостивый государь мой, обратиться к вам с разговором приличным? Ибо хотя вы и не в значительном виде, но опытность моя отличает в вас человека образованного и к напитку непривычного. Сам всегда уважал образованность, соединенную с сердечными чувствами, и, кроме того, состою титулярным советником. Мармеладов -- такая фамилия; титулярный советник. Осмелюсь узнать, служить изволили?