Первое, что я узнала о Пушкине, это – что его убили. Потом я узнала, что
Пушкин – поэт, а Дантес – француз. Дантес возненавидел Пушкина, потому
что сам не мог писать стихи, и вызвал его на дуэль, то есть заманил на
снег и там убил его из пистолета в живот. Так я трех лет твердо узнала,
что у поэта есть живот, и, – вспоминаю всех поэтов, с которыми
когда-либо встречалась, – об этом животе поэта, который так часто не-сыт
и в который Пушкин был убит, пеклась не меньше, чем о его душе. С
пушкинской дуэли во мне началась сестра. Больше скажу – в слове живот
для меня что-то священное, – даже простое «болит живот» меня заливает
волной содрогающегося сочувствия, исключающего всякий юмор. Нас этим
выстрелом всех в живот ранили.