В один из тяжелых дней я бежал от угрюмого лика общества и возмущающего голову городского шума и направил свои усталые шаги в просторную долину. Следуя приветливому течению ручейка, под музыкальный щебет птиц, я добрался до уединенного местечка, где ниспадающие ветви деревьев не позволяли солнцу прикоснуться к земле. Я стоял там, радуясь всей душой — изжаждавшейся душой, знавшей только мираж жизни, но не ее сладость.
Я углубился в раздумья, и дух мой поднимался все выше к тверди небесной, когда передо мной вдруг предстала Гурия, наготу которой прикрывал только виноградный листок, а золотые волосы украшал только венок из маков. Заметив мое изумление, она приветствовала меня следующими словами: — Не пугайся, я — нимфа леса. — Но как может такая красота обитать здесь? Пожалуйста, скажи мне, кто ты и откуда взялась? —
попросил я. — Я — символ Природы! — ответила она, изящным движением опускаясь на зеленую траву. — Я — Вечная дева, которую почитали твои предки, и в мою честь возводили они святилища и храмы… — Но храмы эти разорены, а кости моих благочестивых предков смешались с землей, — осмелился сказать я, — ничто теперь не напоминает об их богине, кроме нескольких жалких и полузабытых страниц истории. — Некоторые богини живут столько, сколько их чтят, и умирают вместе со своими поклонниками, другие живут вечно и бесконечно. Жизнь мою поддерживает мир Красоты, которую ты можешь увидеть повсюду, куда бы ни обратился твой взгляд, ибо Красота эта есть сама Природа; в ней начало счастья пастуха на холмах, радости земледельца посреди поля и удовольствия наполненных благоговением племен гор и равнин. Эта Красота подводит мудрого к престолу Истины. — Красота — это ужасная сила! — воскликнул я. — Люди боятся всего, даже самих себя. Вы опасаетесь неба — источника духовного мира; вы страшитесь Природы — пристанища отдыха и спокойствия; вы боитесь благого Бога и обвиняете Его в гневе, хотя Он полон любви и милосердия. После глубокого молчания, смешанного со сладостными мечтаниями, я попросил: — Расскажи мне о той Красоте, которую люди толкуют и понимают каждый в оответствии с собственным разумением; я видел, что ее чтут и поклоняются ей различным образом и способами. — Красота, — ответила она, — это то, что привлекает твою душу, то, что любит давать, а не брать. Когда ты встречаешься с красотой, твоя внутренняя суть протягивает к ней из глубин твоего существа руки, чтобы привлечь ее к сердцу. Она — великолепие, сотканное из печали и радости; она — это Незримое, вдруг увиденное тобой, и постигнутое тобой Непонятное, и вдруг услышанное Безмолвие. . . это — Святая Святых, начинающееся в тебе самом и заканчивающееся далеко за пределами земного воображения. И тогда нимфа леса приблизилась ко мне и прикрыла пропитанной ароматами рукой мои глаза. А когда она отняла ладонь, я обнаружил, что остался в долине один. Потом я вернулся в город, суета которого более не раздражала меня, повторяя ее слова: «Красота — это то, что привлекает твою душу, то, что любит давать, а не брать».