Чарльз Дарвин родился 12 февраля 1809 года в небольшом
английском городке Шрусбери. Его отец, Роберт Дарвин был врачом. Их
неплохо обеспеченная семья имела хорошо построенный дом на берегу
реки. Вильям Ирвин (W. Irvine) пишет, что молодые годы Чарльза
протекали вполне обыденно и благополучно, совсем как в народной
сказке про принца-недотепу. В роли короля выступал его отец,
мужчина исполинских размеров, деятельный и внушительный. Мальчик рос
застенчивым, склонным к взрывам безотчетного непокорства ребенком.
Он с самых ранних лет «глубоко чувствовал прелесть живой природы и
был одержим страстью собирать всякую всячину, от монет и печаток до
тритонов и жуков». В школе, по наблюдению сверстников, Чарльз учился
на совесть, но без особого рвения. В старших классах Чарльза
привлекала красота доказательств и строгая ясность выводов
геометрических теорем, чего нельзя было сказать о биологии и
ботаники, где одна систематизация противоречила другой и было очень
много белых пятен. Студентом-медиком, каким он стал по настоянию
отца, не утруждал себя серьезными занятиями. Медицина, по его же
словам, ему никогда не нравилась (Чарльз никак не мог заставить
присутствовать на операции). Зато уже в университете, увлекаясь
мелкими животными и насекомыми, он сделал несколько сообщений на
кружке естествознания, касавшихся личиночных форм пиявок и мшанок.
Профессор зоологии Грант, друг Дарвина, упомянул об первых открытиях
юного Дарвина в одной из своих работ. Но Чарльз так и не смог
заставить посвятить себя медицине.
... Отчаявшись, отец подал ему мысль поступить в Кембридж и
посвятить себя духовной карьере на богословском факультете.
Собирание жуков, начатое без намека на интеллектуальную пытливость,
понемногу развивало наблюдательность, обогащало практическими
сведениями. Увлечение Чарльза жуками было вознаграждено. В Лондоне
вышла книга известного энтомолога Дж. Стивенса о британских
насекомых. Описывая редких жуков, автор в нескольких случаях указал:
«Пойман Ч. Дарвином». Это было уже второе упоминание его имени в
печати. Благодаря этому увлечению он стал неразлучным спутником
Генсло, у него он получил настоящие уроки биологии, усвоил методику
собирания и определения растений и животных. Так, шагая в науку по
тропинке дружбы с профессором, он попутно накапливал знания по
зоологии, ботанике, геологии.
Ему и в голову не приходило, что наука может каким-то образом
оказаться в не ладах с верой. У знакомых ему ученых в этом смысле
все обстояло вполне благополучно. Генсло–не только профессор
ботаники, но и священнослужитель–был непогрешимо правоверен.
Седжвик, профессор геологии, без устали трудился также на духовной
ниве, славясь здравомыслием и изощренностью в умении примерять
несовместимые стороны своей деятельности. И у Чарльза не было причин
сомневаться в церковных догмах. Чарльз стрелял бекасов, собирал
жуков, постукивал молотком по камням и верил в бога. И хотя в
1831 году он и получил свою степень в Кембридже, ему, особенно после
прочтения «Путешествий» Гумбольдта, уже мечталось о тропических
лесах и о поездки хотя бы на Канарские острова. В этот же год Дарвин
отправляется с Седжвиком в Уэльские горы для «усиления знаний
молодого натуралиста в трех царствах природы–минеральном,
растительном и животном и обучении его методам геологических
исследований»
.
Именно Генсло рекомендовал его как естествоиспытателя на бриг
«Бигль».
Плавание Дарвина бесспорно самое знаменитое из великих
путешествий первооткрывателей, было во многих отношениях наименее
героическое. Но, по мнению Ирвина, итог союза таланта, случайностей
и глубокое, всеоблемлещее невежество помогли упрятать в склянки весь
Южно-Африканский континент. Юношу интересовало буквально все. В
дороге он читал только что выпущенный первый том «Основных начал
геологии» Ляйелла, которую напоследок посоветовал купить Генсло.
«Начала» стали самым важным звеном в длинной тонкой цепи, ведущей к
«Происхождению видов». Позже Дарвин писал, что Ляйелл научил его не
только мыслить в области геологии, но и мыслить вообще. От него
Чарльз научился наблюдательности как мышлению, создающему и
проверяющему гипотезы. Он узнал, как надо строить гипотезы, научился
«видеть природу логичной, последовательной, внутренне обусловленной,
которую всегда следовало выводить из первоначальных физических
величин». Из этой книги он усвоил генетическую, или эволюционную,
точку зрения, так как из всех естественных наук исторических метод
тогда шире всего применялся в геологии. Вообще все его
южноамериканские прозрения связаны с геологией. За время долгого
путешествия на «Бигле» крохотные песчинки фактов «образовывали, мало-
помалу откладываясь на дне его сознания, тревожные напластовые
мысли». По его «дневникам» можно судить о том, что в путь он
отправлялся без каких-либо твердых, заранее сложившихся воззрений
относительно видов.