Когда мне недавно представился случай, занимаясь одним ориенталистским
исследованием, заглянуть в "Таклинетли" - сочинение, почти неизвестное даже
в Европе (подобно "Зохару" Симона Иохаидеса), и, насколько я знаю, не
цитированное ни одним американским ученым, исключая, кажется, автора
"Достопримечательностей американской литературы" - итак, когда мне
представился случай перелистать некоторые страницы первого, весьма
любопытного сочинения, я был немало удивлен, обнаружив, что литературный мир
доныне пребывает в заблуждении относительно судьбы дочери визиря Шехерезады,
описанной в "Арабских ночах", и что приведенная там denouement [Развязка
(франц.).] не то чтобы совсем неверна, но далеко не доведена до конца.
Любознательного читателя, интересующегося подробностями этой
увлекательной темы, я вынужден отослать к самому "Таклинетли", а пока
позволю себе вкратце изложить то, что я там прочел.
Как мы помним, согласно общепринятой версии сказок, некий царь, имея
серьезные основания приревновать свою царицу, не только казнит ее, но
клянется своей бородой и пророком ежедневно брать в жены красивейшую девушку
своей страны, а на следующее утро отдавать ее в руки палача.
После того как царь уже много лет выполнял этот обет с набожностью и
аккуратностью, снискавшими ему репутацию человека праведного и разумного,
его посетил как-то под вечер (несомненно, в час молитвы) великий визирь,
чьей дочери пришла в голову некая мысль.
Ее звали Шехерезадой, а мысль состояла в том, чтобы избавить страну от
разорительного налога на красоту или погибнуть при этой попытке по примеру
всех героинь.
Вот почему, хотя год, как оказалось, не был високосным (что сделало бы
ее жертву еще похвальнее), она посылает своего отца, великого визиря,
предложить царю ее руку. Это предложение царь спешит принять (он и сам имел
подобное намерение и откладывал его со дня на день только из страха перед
визирем), но при этом очень ясно дает понять всем участникам дела, что
визирь визирем, а он, царь, отнюдь не намерен отступать от своего обета или
поступаться своими привилегиями. Поэтому, когда прекрасная Шехерезада
пожелала выйти за царя и вышла-таки, наперекор благоразумному совету отца не
делать ничего подобного, - когда она, повторяю, захотела выйти замуж и
вышла, то ее прекрасные черные глаза были открыты на все последствия такого
поступка.
Однако у этой мудрой девицы (несомненно, читавшей Макиавелли) имелся
весьма остроумный план. В брачную ночь, не помню уж под каким благовидным
предлогом, она устроила так, что ее сестра заняла ложе в достаточной
близости от ложа царственных супругов, чтобы можно было без труда
переговариваться; и незадолго до первых петухов сумела разбудить доброго
государя, своего супруга (который относился к ней ничуть не хуже из-за того,
что наутро намеревался ее удавить), итак, она сумела (хотя он благодаря
чистой совести и исправному пищеварению спал весьма крепко) разбудить его,
рассказывая сестре (разумеется, вполголоса) захватывающую историю (если не
ошибаюсь, речь там шла о крысе и черной кошке). Когда занялась заря,
оказалось, что рассказ не вполне окончен, а Шехерезада, натурально, не может