УВЫ ЭТО ОСНОВНАЯ МЫСЛЬ КИНО
Когда смотришь этот долго снимавшийся фильм, но всё-таки датированный уже 2000 годом, не покидает ощущение, будто он сделан в период перестройки, когда вдруг разрешили говорить о том, о чём раньше нельзя было даже помыслить — и кинематографисты развернулись на 180 градусов, поменяв все плюсы на минусы, и наоборот. А главное — начали творить в некоем историческом беспамятстве, словно постаравшись мгновенно забыть обо всём, что было создано до них не такими уж заведомо продавшимися идеологическому режиму художниками.Можно действительно по-разному относиться к фигуре последнего русского царя, и для кого-то было бы заманчиво увидеть в нём благонравного чеховского интеллигента, беззаветно преданного своей семье. Вот и в ленте Глеба Панфилова, который некогда прославился честной и бескомпромиссной историко-революционной работой «В огне брода нет», фактически следует пожалеть Николая II, его чад и домочадцев, посокрушаться по поводу их несчастной доли. Дескать, как не повезло родиться в России и попасть в запутанный исторический переплёт, когда любое бездействие или же действие всё равно приводят к плачевному общему результату не только для личных судеб, но и для всей громадной страны, раскинувшейся на территории 1/6 земной суши.В иную эпоху эти образованные и тонко чувствующие музыку господа, вероятно, преуспели бы на ниве культуртрегерства, любили бы своих близких и заботились о них, а закончили бы жизненный путь в мирной старости и благостном покое, вплотную «приблизившись к раю». И тогда не надо было бы Николая II и тех, кто вместе с ним оказался невинно убиенным, канонизировать спустя восемь с лишним десятилетий, а Ленина, причастного к расстрелу «венценосной семьи», разумеется, винить в развязанном терроре, но и всё-таки прощать за перенесённые в течение полутора лет перед кончиной немыслимые мучения, если судить по одновременно появившейся картине «Телец» Александра Сокурова. А ведь обеих исторических персон, как они представлены на экране, отнюдь не жалко!Конечно, у авторов этих фильмов заранее заготовлены слова о бессердечии и безнравственности тех, кто посмеет не принять предложенные трактовки названных личностей. Но основная проблема заключается в том, что ни Панфилов, ни Сокуров не смогли избавиться от новых схем, которые навязаны уже не извне, а порождены ими самими. Оба подошли к истории тенденциозно, подчас извращённо. Удивительнее же всего художническая беспомощность именно в интерпретации неоднозначных и противоречивых фигур российского (да и мирового) общественного сознания. И сонм досадных ошибок и искусственных натяжек в этих произведениях кажется запрограммированным из-за драматургической несогласованности, отсутствия обычной логики в повествовании.Если в начале ленты «Романовы. Венценосная семья» утверждается, что Николая II не чтили только в Петрограде, а вся Россия была всей душой за него, то как объяснить злые нападки на царя и его семейство в ссылке в Тобольске и потом в Екатеринбурге?! Генералы, которые дружно поддерживали Романова, столь же решительно призвали его отречься, как только узнали о беспорядках в столице. Не покинь государь свою ставку в Могилёве, то вообще не было бы революции, а русские войска перешли бы в наступление и победили немцев в первой мировой войне.Анекдотичность сих посылов лишь портит впечатление от исходного замысла «семьи Панфиловых». При написании сценария лучше было бы ограничиться эпизодами ссылки Николая II вместе с семьёй и челядью, сценами последующего жестокого и бессмысленного устранения в печально знаменитом доме Ипатьева. Надо было делать типично голливудскую (в хорошем смысле этого слова) семейную мелодраму, где исторические катаклизмы представали бы вдалеке и в явно беллетризированном виде. И тогда действительно всех жертв столь карикатурно изображённых большевиков (прежде так рисовали меньшевиков и эсеров!) стало бы «ещё жалче» — до льющихся ручьями слёз!Претензии же на изначальную «венценосность» и запоздало провозглашённую «каноничность» этого «святого семейства» выглядят чужеродными, нарушающими эстетику сентиментальной рождественской сказки. И вообще всё, что не имеет отношения к частной жизни Романовых, кажется тут нарочно приклеенным. Не случайно, что можно отрезать один финал, потерявший свою конъюнктурность в связи с уходом Ельцина из власти, и взамен вставить другой, который должен бы настраивать на умиротворённый лад, чему, однако, мешают чересчур уж однотипные лица истовых богомольцев в храме Христа Спасителя. Ведь говорится в русской пословице: заставь дурака Богу молиться — он весь лоб расшибёт.Так и творцы, которые ныне считают себя далеко ушедшими от искусства социалистического реализма, по-прежнему не преодолели искушения своеобразного мессианства, в крайнем случае — «учительства жизни», истово отстаивая священное право на то, чтобы быть пожизненно «инженерами человеческих душ». Однако инструменты для препарирования устарели да и сами учителя, кажется, не в состоянии понять всех перемен, случившихся в бурном и запутанном XX веке. И ещё долго они будут блуждать в тумане!