Так как нас было девять человек, всегда
было много стирки. Мои руки были все красными и посиневшими от холода. Я много
плакала.
Когда мы пекли булочки, нам приходилось
ставить миску на пол, только так у меня было достаточно сил, чтобы месить
тесто. Каждый раз мы пекли сразу 16 буханок. Каждый день мы съедали по три
батона: один к утренней похлебке, второй в школе во время перемены, а третий -
вечером на ужин.
Отец всегда говорил нам, что трех батонов
должно хватать на день. Но этих трех штук не всегда хватало, и тогда мы ели
картошку, предназначенную для корма свиньям, и папа говорил нам, что мы, дети, своей
прожорливостью доведем его до нищеты...
Часто мы должны были с отцом идти в лес,
чтобы собирать сломанные бурей и ветром ветки. Отец обещал наградить тех, кто
будет больше всего стараться, двумя пфеннингами, а остальным дать по пфеннингу.
Когда мы получали от него деньги, что происходило не всегда, то мы должны были
на эти деньги покупать себе карандаши...
Зимними вечерами мы должны были хорошенько
топить печь. Становилось тепло. Над столом висела керосиновая лампа. Отец рассказывал
страшные истории, о войне, в которой он участвовал...
Пока мои братья и сестры слушали рассказы
отца, передо мной на столе стояла ручная швейная машинка, я должна была
прилежно штопать вещи.
Когда отец с моими братьями и сестрами шел
спать, я не должна была прекращать своей работы, только в 10 часов вечера и я
могла идти спать. Часто я засыпала от усталости прямо за столом, тогда отец стучал
с чердака и кричал мне: "Что с тобой, я не слышу стука швейной
машинки...". Я шила дальше...
Мои братья/сестры каждый день рвали свои
штаны.