Каждый носитель того или иного языка имеет набор социальных характеристик: определенный уровень образования, профессию, систему ценностных ориентаций и т. п. Соотношение статусов «носитель языка» и «носитель социальных характеристик» не связано с какими-либо процессами, протекающими во времени, — это некая данность. Но исследовать особенности использования языка людьми, которые обладают разными социальными характеристиками, можно, только выйдя за пределы этой данности и наблюдая процесс речевого общения. Статика сменяется динамикой.
В многоязычном обществе языки распределены между носителями — соответственно их этнической принадлежности: ср., например, современную Россию, где, помимо русских, живут татары, якуты, осетины и другие народы, каждый из которых является носителем своего родного языка. При этом надо учитывать, что соотношение языков и этносов — не взаимно-однозначное: с одной стороны, помимо своего родного языка, представители многих национальностей пользуются еще и другими языками, распространенными в данном социуме; с другой стороны, есть языки, например, суахили, которые «не имеют коррелята на этническом уровне, поскольку в Африке не существует автохтонного этноса, родным языком которого был бы суахили» [Рябова 1985: 107].
Констатация этого положения — вещь достаточно тривиальная. Но каково взаимоотношение и взаимодействие родных и вторых языков? В каких сферах и ситуациях общения они используются? Для ответа на подобные вопросы социолингвистика обращается к функционированию языков, т. е. к процессам речевого общения и к факторам, обусловливающим характер этих процессов.
Еще один пример. Описывая какой-либо национальный язык с точки зрения его социальной дифференциации, обычно констатируют наличие в нем (на том или ином синхронном срезе) определенных подсистем — литературной формы, территориальных диалектов, профессиональных и социальных жаргонов, городских койне и т. п. Эти подсистемы существуют не изолированно друг от друга, — они находятся в некоторых взаимоотношениях (в каких — вопрос, на который можно ответить лишь в результате исследования). Как пользуются этими подсистемами говорящие? Каково их функциональное соотношение (хотя бы на том же самом синхронном срезе, который имеется в виду при разграничении подсистем)? Давая ответы на эти вопросы, мы переходим от статики, характеризующей социальную дифференциацию языка, к динамике функционирования составляющих этот язык подсистем.