Князь Владимир, начал с уничтожения языческих идолов в Киеве. Все они были повергнуты, сожжены или изрублены на куски, а изображение Перуна сбросили с высокого берега в Днепр.
После разгрома идолов пришедшие вместе с князем священники приступили к крещению киевлян. Подобно Иоанну Крестителю, крестившему древних иудеев в водах реки Иордан, Владимир предложил киевлянам креститься в притоке Днепра реке Почайне.
Вслед за крещением киевлян начался тяжелый и зачастую драматичный процесс обращения в христианство остальных жителей Киевской Руси. Летописцы рассказывают, как болезненно восприняли надругательство над священными для них идолами новгородцы, как они крестились буквально под угрозой смерти. Когда Добрыня и другой воевода Владимира, Путята, явились в Новгород, собираясь крестить его жителей, те встретили их с оружием в руках, заявляя: "Лучше нам помрети, неже боги наша дати на поругание". Заставить упорных язычников покориться удалось, когда киевская рать подожгла несколько домов, грозя превратить весь деревянный город в огромный костёр. Новгородцы запросили мира. После этого Добрыня сокрушил языческих идолов и заставил их приверженцев креститься в Волхове. Сопротивлявшихся волокли к реке силой. Память о насильственном крещении новгородцев сохранилась в поговорке: "Путята крести мечом, а Добрыня огнём".
Надо сказать, что и введение христианства в Киеве, произошедшее за год до этого, никак нельзя назвать добровольным, хотя оно и не вызвало столь бурного сопротивления, как в Новгороде. По сути, Владимир предъявил киевлянам ультиматум: « «Кого не окажется завтра на реке, богатого ли, убогого ли, нищего или раба, тот идет против меня»... И начал Владимир ставить по городам церкви и попов, а людей заставлял креститься по всем городам и селам. И стал брать у нарочитых людей их детей и отдавать их в книжное учение. А матери плакали по ним, как по мертвым...» – читаем в «Повести временных лет по Лаврентьевскому списку». То есть лишение человека родовых ценностей воспринималось как убийство.