Таково было в то время положение дел в Афинах. Напротив, лакедемоняне, как узнал Крез, избежали великих бедствий и теперь уже одолели тегейцев. Ведь при спартанских царях Леонте и Гегесикле лакедемоняне побеждали во всех других войнах, но только в одной войне с тегейцами терпели поражение. Прежде у лакедемонян были даже почти что самые дурные законы из всех эллинов, так как они не общались ни друг с другом, ни с чужеземными государствами. Свое теперешнее прекрасное государственное устройство они получили вот каким образом. Ликург, знатный спартанец, прибыл в Дельфы вопросить оракул. Когда он вступил в святилище, Пифия тотчас же изрекла ему вот что: Ты притек, о Ликург, к дарами обильному храму, Зевсу любезный и всем на Олимпе обитель имущим, Смертный иль бог ты? Кому изрекать прорицанье должна я? Богом скорее, Ликург, почитать тебя нужно бессмертным. По словам некоторых, Пифия, кроме этого предсказания, предрекла Ликургу даже все существующее ныне спартанское государственное устройство. Но, как утверждают сами лакедемоняне, Ликург принес эти нововведения [в государственный строй] Спарты из Крита. Он был опекуном своего племянника Леобота, царя Спарты. Как только Ликург стал опекуном царя, то изменил все законы и строго следил, чтобы их не преступали. Затем он издал указы о разделении войска на эномотии 4, установил триакады 5 и сиссити 6. Кроме того, Ликург учредил должность эфоров7 и основал совет старейшин [геронтов]8. 66. Так-то лакедемоняне переменили свои дурные законы на хорошие, а после кончины Ликурга воздвигли ему храм и ныне благоговейно его почитают. Так как они жили в плодородной стране с многочисленным населением, то скоро достигли процветания и изобилия. И действительно, они уже больше не довольствовались миром: убедившись в превосходстве над аркадцами, лакедемоняне вопросили дельфийский оракул: могут ли они завоевать всю Аркадскую землю. Пифия же изрекла им в ответ вот что: Просишь Аркадию всю? Не дам тебе: многого хочешь! Желудоядцев-мужей обитает в Аркадии много, Кои стоят на пути. Но похода все ж не возбраняю. Дам лишь Тегею тебе, что ногами истоптана в пляске, Чтобы плясать и поля ее тучные мерить веревкой.