Ассоль росла в бедности, Грэй в аристкратичной семье.В детстве все верят в сказки и чудеса, но лишь немногим удается сохранить эту веру в своей взрослой жизни. Погружаясь в повседневность и бытовые проблемы, они становятся скучными, мрачными, предсказуемыми обывателями. Главная героиня повести А. Грина «Алые паруса» Ассоль — счастливое исключение из этого правила. Выросшая среди приземленных, озлобленных людей, она сумела не только противостоять их колкостям и обидным насмешкам, но и не усомниться в своей судьбе. С раннего детства Ассоль любила слушать увлекательные истории о морских приключениях, которые рассказывал ей отец — бывалый моряк. Отправляясь в город неподалеку от Каперны, чтобы «свести товар» в лавку, она нередко погружалась в мир фантазий, беседуя с обитателями кораблей и домиков, которые мастерил Лонгрен. Во время из таких прогулок девочка повстречала бродячего сказочника Эгля, предсказавшего ей, что из далекой страны к ней приплывет принц на корабле с алыми парусами, и она станет принцессой. С этого дня в ее душе поселилось ожидание чуда — и оно было столь искренним, по-детски простодушным, что нашло отклик в окружающем пространстве.В это время далеко от рыбацкого поселка рос романтичный и мечтательный мальчик, влюбленный в море и корабли.
Артур Грэй, единственный отпрыск знатной и богатой фамилии,
рос не в хижине, а в родовом замке, в атмосфере предопределенности
каждого нынешнего и будущего шага.Будучи человеком целеустремленным, смелым и волевым, подросший Грей решился оставить отчий дом, чтобы осуществить свою мечту.
Был он решителен и бесстрашен. »
«…Он хотел быть «дьявольским» моряком. Он, задыхаясь, пил водку, а на купаньи,
с замирающим сердцем, прыгал в воду головой вниз с двухсаженной высоты.
Понемногу он потерял всё, кроме главного — своей странной летящей души;
он потерял слабость, став широк костью и крепок мускулами, бледность заменил тёмным загаром, изысканную беспечность движений отдал за уверенную меткость работающей руки, а в его думающих глазах отразился блеск, как у человека, смотрящего на огонь. И его речь, утратив неравномерную, надменно застенчивую текучесть, стала краткой и точной, как удар чайки в струю за трепетным серебром рыб. «