Было начало мая, однако погода стояла умеренная - прохладная,
переменчивая, и у людей еще оставались надежды. Их подбадривало, что
атмосфера Сити была здоровая: во всех 97 приходах от чумы умерло всего 54
человека, и, так как в большинстве своем это были люди, жившие ближе к
окраинам, мы стали верить, что чума и не распространится далее; тем паче что
на следующей неделе, то есть между 9 и 16 мая, умерло только трое, и ни один
из них не жил в Сити или прилегающих к нему слободах; {18} в Сент-Эндрюсе
похоронили 14 человек - тоже низкая цифра. Правда, в Сент-Джайлсе умерло 32
человека, но так как среди них лишь один от чумы, люди начали успокаиваться.
Да и общая цифра в сводке была невелика, если сравнить ее с прошлой и
позапрошлой неделями, когда умерли 347 и 343 человека. В этих надеждах
пребывали мы всего несколько дней, потому что люди теперь стали не так
доверчивы: начали осматривать дома, и оказалось, что чума распространяется
во всех направлениях и что еженедельно от нее умирает немало народу. Теперь
уж все наши преуменьшения были отброшены, и скрывать что-либо стало трудно;
напротив того, быстро обнаружилось, что зараза распространяется, несмотря на
все наши стремления преуменьшить опасность; что в приходе Сент-Джайлс
болезнь охватила несколько улиц; и сколько-то семей - все больные -
собрались вместе в одном помещении; соответственно и в сводке следующей
недели все это отразилось. Там значилось только 14 человек, погибших от
чумы, но все это было мошенничеством и тайным сговором; ведь в приходе
Сент-Джайлс умерло 40 человек, и, хотя причиной смерти были указаны другие
болезни, все знали, что большинство жертв унесла чума. Так что, несмотря на
то, что общее число похорон не превысило 32, а в общей сводке значилось
только 385, в том числе 14 от сыпного тифа и 14 от чумы, все мы были
убеждены, что в целом за неделю от чумы умерло не менее полусотни.