Калека, у которого от рождения нет рук; у него большая голова, бледное лицо "с подвижными острыми чертами и большими, проницательными бегающими глазами". "Туловище было совсем маленькое, плечи узкие, груди и живота не было видно из-под широкой, с сильной проседью бороды". Ноги "длинные и тонкие", с их помощью "феномен", как его называет сопровождающий, "долгоусый" субъект, снимает с головы картуз, расчесывает гребенкой бороду, крестится и, наконец, пишет па белом листке "ровную красивую строчку": "Человек создан для счастья, как птица для полета".
Эта фраза действительно стала, как ее и называет Залуский, афоризмом, причем особенно расхожим в советское время. Но это, подчеркивал Залуский, не только афоризм, но и "парадокс". "Человек создан для счастья, только счастье не всегда создано для него", - говорит он позднее.
Короленко, не раз показывавший болезни и человеческие увечья (вплоть до повести "Без языка", где положение человека в чужой стране придает понятию немоты философское звучание) , подчеркивает парадокс Залуский не только для более острого изображения взаимоотношений между людьми (растерянное высокомерие доктора Дударова и достоинство Залуского) и не из педагогических целей, но ради утверждения цент-ральной идеи всего своего творчества: "Жизнь.. . кажется мне проявлением общего великого закона, главные основные черты которого - добро и счастье. ..Общий закон жизни есть стремление к счастию и все более широкое его осуществление".
Именно врожденное несчастье Залуского помогло ему выразить эту свою заветную мысль с особой убедительностью.