Первое, что бросается в глаза – фамилия полицейского надзирателя. Почему Очумелов? Может быть, именно потому, что, очумев, растерявшись, герой произведения не знает, что ему делать, на что решиться. Следующий интересный факт, как и всегда у Чехова, завуалирован, скрыт, его не сразу увидишь. Среди первых реплик Хрюкина (тоже говорящая фамилия) есть одна особенно близкая Чехову-сатирику: «Нынче не велено кусаться! » Вроде бы речь о собаке, но и правительственной политике чуть-чуть досталось. Очумелов не поворачивается, а, как и положено военному человеку, «делает полуоборот налево» и вмешивается в происходящее. Окровавленный палец Хрюкина, поднятый вверх, «имеет вид знамения победы» человека, полупьяного золотых дел мастера Хрюкина, над собакой, белым борзым щенком с выражением тоски и ужаса в слезящихся глазах. Хрюкин обращается с собакой так, как если бы это был обидевший его человек, у которого он требует удовлетворения, морального, материального, юридического: «сорву я с тебя» , «пущай мне заплатят» , «ежели каждый будет кусаться, то лучше и не жить на свете» . Бедное животное в зависимости от того, чьим его считают, то собираются истребить как бешеную пакость, то величают нежной тварью, цуциком, собачонкой. Только ведь не только к собаке меняется отношение у Очумелова, но и к Хрюкину, которого она покусала, потому что он ей в морду тыкал цигаркой для смеха, и к предполагаемому хозяину. То Хрюкина обвиняют в том, что он сам «расковырял палец гвоздиком» , чтобы «сорвать» , то советуют дела этого так не оставлять, «нужно проучить» , то его иначе как свиньей и болваном не называют и уже грозят ему, а не собаке. Степень волнения Очумелова отражает то надеваемая, то снимаемая новенькая шинель, так как его то знобит от волнения, то бросает в жар.Первое, что бросается в глаза – фамилия полицейского надзирателя. Почему Очумелов? Может быть, именно потому, что, очумев, растерявшись, герой произведения не знает, что ему делать, на что решиться. Следующий интересный факт, как и всегда у Чехова, завуалирован, скрыт, его не сразу увидишь. Среди первых реплик Хрюкина (тоже говорящая фамилия) есть одна особенно близкая Чехову-сатирику: «Нынче не велено кусаться! » Вроде бы речь о собаке, но и правительственной политике чуть-чуть досталось. Очумелов не поворачивается, а, как и положено военному человеку, «делает полуоборот налево» и вмешивается в происходящее. Окровавленный палец Хрюкина, поднятый вверх, «имеет вид знамения победы» человека, полупьяного золотых дел мастера Хрюкина, над собакой, белым борзым щенком с выражением тоски и ужаса в слезящихся глазах. Хрюкин обращается с собакой так, как если бы это был обидевший его человек, у которого он требует удовлетворения, морального, материального, юридического: «сорву я с тебя» , «пущай мне заплатят» , «ежели каждый будет кусаться, то лучше и не жить на свете» . Бедное животное в зависимости от того, чьим его считают, то собираются истребить как бешеную пакость, то величают нежной тварью, цуциком, собачонкой. Только ведь не только к собаке меняется отношение у Очумелова, но и к Хрюкину, которого она покусала, потому что он ей в морду тыкал цигаркой для смеха, и к предполагаемому хозяину. То Хрюкина обвиняют в том, что он сам «расковырял палец гвоздиком» , чтобы «сорвать» , то советуют дела этого так не оставлять, «нужно проучить» , то его иначе как свиньей и болваном не называют и уже грозят ему, а не собаке. Степень волнения Очумелова отражает то надеваемая, то снимаемая новенькая шинель, так как его то знобит от волнения, то бросает в жар.