Единственное измерение повести — измерение человеческое.
Какие они, юноши из роты кремлевских курсантов, ведомые капитаном Рюминым на фронт, который «рисовался курсантам зримым и величественным сооружением из железобетона, огня и человеческой плоти...» ? К. Воробьев всем ходом повествования убедительно говорит, что они богатыри — и внешне похожи на былинных героев, и внутренне. Наверное, именно это почувствовал в них «маленький измученный подполковник» , который «зачем-то привстал на носки сапог» .
Перед моими глазами как живой капитан Рюмин. Он является для курсантов идеалом и кумиром, предметом восхищения, преклонения, потому что, по К. Воробьеву, воплощает в себе достоинства и честь настоящего русского офицера. Ему «подражают курсанты, упрямо нося фуражки чуть-чуть сдвинутыми на правый висок» . Все оттенки голоса капитана сохраняет Алексей Ястребов, который «уже две недели как произведен в лейтенанты и назначен командиром взвода» . В слепом ночном бою в селе, когда вот-вот должно было наступить «что-то небывало страшное и таинственное» , когда «он уже не кричал, а выл» , Алексей хотел одного — видеть Рюмина, быть с ним рядом.