“Я слышал эти рассказы под Аккерманом, в Бессарабии, на морском берегу”, — так начинает Максим Горький одно из своих лучших произведений. В “Старухе Изергиль” отразились незабываемые впечатления автора от его скитаний по южной Бессарабии ранней весной 1891 года. Рассказ относится к ранним произведениям Горького и продолжает романтическую линию (“Макар Чудра”, “Челкаш”), в которой наиболее сильно сказалось авторское восхищение цельной и сильной человеческой личностью.
Композиция рассказа достаточно сложна. Повествование много поведавшей на своем веку Изергиль делится на три как бы самостоятельные части (легенда о Ларре, рассказ о собственной жизни, легенда о Данко), каждая из которых целиком подчинена одной цели создать — наиболее полный образ главного героя. Поэтому все три части представляют собой единое целое, пронизанное общей идеей, которая заключается в стремлении автора выявить истинную ценность человеческой жизни. Композиция такова, что две легенды как бы обрамляют повествование о жизни Изергиль, которое и составляет идеологический центр произведения. Легенды раскрывают две концепции жизни, два представления о ней.
Система образов полностью подчинена стремлению автора наилучшим образом раскрыть тему произведения: вопрос о свободе и несвободе человека. К наиболее ярким образам рассказа, несущим на себе основную идейную нагрузку, можно отнести образы Ларры, Данко и старухи Изергиль.
Ларра, ведущий образ первой легенды, представлен читателю в наихудшем свете. Непомерная гордыня, огромное себялюбие, крайний индивидуализм, оправдывающий любую жесткость, — все это вызывает в людях только ужас и гнев. Сын орла и земной женщины, он, посчитав себя воплощением силы и воли, ставит свое “я” выше окружающих его людей, чем обрекает себя на вечное одиночество. Его непомерная свобода обернулась своей противоположностью: герой ищет смерти, но не может умереть.
Ларре противопоставлен герой второй легенды, выражающий высшую степень любви к людям. Гордость Данко — это сила его духа, уверенность в себе. Он, пожертвовав своей жизнью ради освобождения людей, заслуживает истинное бессмертие за подвиг, совершенный во имя жизни и счастья народа.
Отношение автора к отверженному Ларре, на мой взгляд, однозначно. Осуждая жизненную позицию этого героя, Горький показывает, к какому результату приводит человека индивидуалистическая мораль. В образе же Данко писатель воплощает свой идеал сильной личности, способной на самопожертвование.
Одним из менее заметных, но не менее значимых образов является образ повествователя. Именно этот образ человека, странствующего по Руси, встречающего на своем пути самых разных людей, заключает в себе важнейшие средства выражения авторской позиции. Именно глазами автобиографического героя видит читатель Изергиль. Ее портрет сразу же выявляет очень значимое противоречие. О прекрасной и чувственной любви должна была бы рассказывать юная девушка, а перед нами же предстает глубокая старуха. Изергиль уверена в том, что ее жизнь, исполненная любви, прошла совсем иначе, чем жизнь Ларры. Она не может даже представить ничего общего с ним, но взгляд повествователя находит эту общность, парадоксально сближая их портреты.
Особое место в рассказе занимают элементы детализированного описания Изергиль, как то: “тусклые глаза”, “потрескавшиеся губы”, “сморщенный нос, загнутый, словно нос совы”, “черные ямы щек”, “прядь пепельно-седых волос”. Они повествуют о нелегкой жизни главной героини задолго до того, как она рассказывает свою историю. Довольно легко определяется смысл названия данного произведения. Дело в том, что образ старухи Изергиль максимально приближен к образу “человека, живущего среди людей”. Только она наделена правом и возможностью в доступной форме выражать собственный взгляд на жизнь. Поэтому именно ее сознание, характер, подчас таинственные противоречия оказываются основным предметом изображения, из чего можно сделать вывод, что рассказ написан ради создания образа, именем которого и названо произведение.
Проблемы, затронутые в рассказе, заставили меня глубоко задуматься над смыслом жизни, а многочисленные образы “свободных” людей натолкнули на мысль, что свобода — это такое же неопределенное и безграничное понятие, как жизнь.