Изучение истории Великой французской революции не занимает сейчас в мировой исторической науке того места, которое оно занимало в XIX в., когда, например, Жюль Валлес считал, что Конвент является кульминационным пунктом всей всемирной истории. Тем не менее и сейчас Французская революция является, по определению одного историка революции, «стратегическим пунктом всей новой истории». Научное изучение революции в XX в. продвинулось далеко вперед, особенно ее социальной истории. Еще в 1901 г. Альфонс Олар, корифей историографии прошлого века, счел возможным издать чисто «Политическую историю Французской революции». Но уже в 1901 - 1904 гг. Жорес - этот, по словам Лабрусса, «первый социальный историк революции», - издал свой четырехтомный труд, направивший изучение истории революции по новым путям. В конце XIX и начале XX в. появились работы Кареева, Лучицкого, Тарле. В 1924 г. была опубликована блестящая монография Ж. Лефевра «Крестьяне департамента Севера», в 1928 г. - лучшая работа А. Матьеза «Борьба с дороговизной и социальное движение в эпоху террора», а в 1932 г. - новая книга Лефевра «Аграрный вопрос в эпоху террора». В те же годы социальными вопросами революции глубоко занялись советские историки, в том числе Н.М. Лукин, Я.М. Захер, Г.С. Фридлянд и др. В 30-х годах появились две значительные монографии Э. Лабрусса - о движении цен и о кризисе сельского хозяйства накануне революции. В 50-х годах появляется капитальный труд А. Собуля о парижских санкюлотах. Достаточно перечислить только эти важнейшие исследования, чтобы убедиться, как далеко вперед ушло изучение социальной истории революции. В этом, бесспорно, сказалось сильнейшее и благотворное влияние марксизма. «До конца 30-х годов, - признавал такой убежденный буржуазный историк, как Альфред Коббен, - все серьезные историки революции испытывали влияние марксизма, даже если они не следовали строго марксистской интерпретации»[2]. Однако идейные бои вокруг основных проблем революции далеко не утратили своей остроты.