– (1)Бабуля, это к тебе, – сказала Танечка, входя в квартиру
в сопровождении двух девочек и одного серьёзного мальчика. (2)Слепая
Анна Федотовна стояла на пороге кухни, не видя, но точно зная, что
ребятишки застенчиво жмутся у порога.
– (3)Проходите в комнату и рассказывайте, по какому делу пришли, –
сказала она.
– (4)Ваша внучка Таня рассказала, что у вас на войне убили сына и что
он вам писал письма. (5)А мы взяли почин: «Нет неизвестных героев».
(6)И ещё она сказала, что вы ослепли от горя.
(7)Мальчик выпалил всё одним духом и замолчал.
(8)Анна Федотовна уточнила:
– (9)Сын успел написать всего одно письмо. (10)А второе написал после
его смерти его товарищ.
(11)Она протянула руку, взяла с привычного места папку и открыла её.
(12)Дети недолго пошушукались, и большая девочка сказала с нескрываемым
недоверием:
– (13)Это же всё ненастоящее!
– (14)Правильно, это копии, потому что настоящими письмами я очень
дорожу, – пояснила Анна Федотовна, хотя ей не очень-то понравился тон. –
(15)Откройте верхний ящик комода. (16)Достаньте деревянную шкатулку и
передайте её мне.
(17)Когда ей положили на руки шкатулку, она открыла её, бережно
достала бесценные листочки. (18)Дети долго разглядывали документы,
шептались, а потом мальчик нерешительно сказал:
– (19)Вы должны передать эти документы нам. (20)Пожалуйста.
– (21) Эти письма касаются моего сына, почему же я должна передать их
вам? – почти весело удивилась она.
– (22)Потому что у нас в школе создают музей ко Дню великой Победы.
– (23)Я с удовольствием отдам вашему музею копии этих писем.
– (24)А зачем нам ваши копии? – с вызывающей агрессией вдруг
вклинилась в разговор старшая девочка, и Анна Федотовна подивилась,
каким официально-нечеловеческим может стать голос ребёнка. – (25)Музей
не возьмёт копии.
– (26)Не возьмёт, и вы не берите. – (27)Анне Федотовне очень не
понравился этот тон, вызывающий, полный непонятной для неё претензии. –
(28)И пожалуйста, верните мне все документы.
(29)Они молча отдали ей письма и похоронку. (30)Анна Федотовна
ощупала каждый листок, удостоверилась, что они подлинные, аккуратно
сложила в шкатулку и сказала:
– (31)Мальчик, поставь шкатулку на место. (32)И задвинь ящик плотно,
чтобы я слышала.
(33)Но слышала она сейчас плохо, потому что предыдущий разговор
сильно обеспокоил её, удивил и обидел.
– (34)Трус несчастный, – вдруг отчётливо, с невероятным презрением
сказала большая девочка. – (35)Только пикни у нас.
– (36)Всё равно нельзя, – горячо и непонятно зашептал мальчик.
– (37)Молчи лучше! – оборвала его девочка. – (38)А то мы тебе такое
устроим, что наплачешься.
(39)Но и этот громкий голос пролетел, видимо, мимо сознания Анны
Федотовны. (40)Она ждала скрипа задвигаемого ящика, вся была
сосредоточена на этом скрипе и, когда наконец он раздался, вздохнула
с облегчением:
– (41)Ступайте, дети. (42)Я очень устала.
(43)Делегация молча удалилась.
(44)Горечь и не очень понятная обида скоро оставили Анну Федотовну...
(45)Вечером внучка как обычно читала ей письмо сына, но Анна
Федотовна вдруг проговорила:
– (46)Он чего-то не хотел, а они грозились, пугали его.
(47)Таня! (48)Загляни в шкатулку!
– (49)Нету, – тихо сказала Таня. – (50) И похоронка на месте, и
фотографии, а писем нет.
(51)Анна Федотовна прикрыла слепые глаза, напряжённо прислушалась,
но душа её молчала, и голос сына более не звучал в ней. (52)Он угас, умер,
погиб вторично, и теперь уже погиб навсегда. (53)Письма, пользуясь её
слепотой, вынули не из шкатулки – их вынули из её души, и теперь ослепла и
оглохла не только она, но и её душа…