Читали бы Вы эти книги, сами бы составили.
Книг написано очень много и нет ни одного человека в митре, кто прочитал
бы их все. Книги — это история и вкусы каждой эпохи. Некоторые из них
безнадежно утратили свою прелесть, другие —- актуальны и читаются с
интересом и сегодня. Каждый писатель мечтал писать на века, а вот
получилось у него или нет, выясняется в последующих поколениях.
Я не могу сказать, что люблю какую-то одну книгу. У меня их
много, они разноплановые, одни художественные, другие познавательные.
Например "Игра в бисер" Гессе открыла мне совершенно иной мир,
наполненный вкусом к познанию, радостью бескорыстного труда,
благоговейным отношением к культуре. А повести В. Крапивина навеяли
тоску, потому что мне уже не вернуться в детство, не мечтать о
бескорыстном друге, потому что мы выросли и стали влюбляться, мы входим в
фазу взрослых отношений. И здесь, на смену Крапивину ко мне приходит М.
Булгаков. В романе "Мастер и Маргарита" я нахожу сарказм и иронию,
которыми наполнен сам, любовь, о которой мечтает каждый; и еще —
непередаваемую пушкинскую ноту в диалоге Воланда и Левия Матвея:
"Почему же вы не возьмете его к себе, в свет? — Он не заслужил
света, он заслужил покой". Это перекликается со словами: "На свете
счастья нет, но есть покой и воля... " Если сказать о заветных именах, то
это Честертон, Толкиен, Вудхауз. Я люблю не какие-то отдельные
произведения этих авторов, а тот взгляд на жизнь, ту глубокую
нравственную и радостную философию, на которой выросли их миры.
Добрый сказочник Толкиен, завершающий своих "Хранителей" трагической истиной: "Я должен погибнуть, чтобы Хоббитания жила. "
Честертон, знавший, что настоящий социалий "так же неспособен
украсть бриллианты, как и египетские пирамиды", но "это человек, который
считает, что ваша собственная сажа вам не принадлежит". Честертон всю
жизнь, как чумы, бежавший славы и величия, но для истории ставший тем
камнем, который будучи поначалу отвергнут зодчими, впоследствии встал во
главу угла.
Вудхауз, каждым словом преданный своей Великобритании и
смертельно оскорбленный ею. Он уехал в США, прожил там всю жизнь,
отказавшись приехать даже для того, чтобы принять рыцарский титул. Но в
каждой его книге — светлое солнце английской весны, любимые
простодушно-лукавые герои, сражающиеся.. . нет, не со злодеями, а с
унылым, расчетливым, холодным и бездушным "взрослым миром". Вечные дети,
как дядя Фред, который обожает "расточать радость и свет".
Юрий Олеша говорил, что вся история литературы стоит на одной
полке. Это значит, что книги — не конкуренты друг другу, они — грани
одного мира. Но у каждого есть такой кристалл, через который
преломляется все остальное. У меня это Пушкин. Все, к чему стремится
развитие человеческой души и разума, уже было сказано либо намечено у
него. Пушкин — это всеобъемлющая объективность, мудрость, но при этом
согретая сердцем. Это острейший ум и тончайшее поэтическое чувство.
Больше всего я люблю прозу Пушкина, его публицистику и его письма.
Смешно и неловко после него читать некоторых писателей, скрывающих за
многословием скудость мысли и бедность чувств.
Я росту сам и растет моя библиотека. Каждая прочитанная мною
книга занимает положенное место в моих мыслях и душе. Я честно не могу
сказать, какая книга мною особенно любима. Все настолько разнообразно,
интересно и неинтересно, что остается пожелать себе долгой жизни, чтобы
узнать и изучить хоть крохотную часть мира.