Наверное, он просто боится признаться себе, что рад возвратиться к прежней жизни, что в ней его единственное спасение.
Поразительна, по-моему, сцена прощания Обломова и Ольги. Это решающий момент, он требует полного напряжения сил.
И что же мы видим? ! Ольга, которая очень долго верила, что ей удастся возродить любимого, помочь ему изменить своё отношение к жизни, теперь поняла, что все её усилия напрасны. Ей очень больно, но девушка находит в себе силы произнести беспощадный приговор любимому человеку и расстаться с ним навсегда.
А Обломов в этой сцене кажется мне особенно жалким и беспомощным. В ответ на горькие упрёки Ольги он «улыбнулся как- то жалко, болезненно - стыдливо, как нищий, которого упрекнули его наготой. Он сидел с этой улыбкой бессилия, ослабевший от волнения и обиды; потухший взгляд его ясно говорил: «Да, я скуден, жалок, нищ.. . бейте, бейте меня... »
Не презрение, а сочувствие и участие вызывает у меня Обломов в этой сцене. Может, я не права, не знаю, но чувствую именно так. Жалею, что в прошлом остались и чудесная ария, вызвавшая у Ильи Ильича слёзы, и ветка сирени, и трепет счастья, и мечты о возрождении.
Мне не в чем упрекнуть Ольгу: она искренне хотела спасти Обломова и делала для этого всё, что могла. Но ей мало голубиной нежности, она мечтает о деятельной, содержательной, полезной жизни. А добрый, умный, нежный и благородный человек оказался слишком слабым, чтобы стать ей надёжным спутником. И снова спрашиваю себя: «Что же сгубило Обломова, почему даже Ольга с её любовью не стала для него якорем спасения? »
Казалось бы, какое до этого дело мне, живущей через полтора века после Обломова и Ольги?
А вот думаю, думаю.. . Повторяю: «Сирени завяли.. . Снег.. . всё засыпал» .
Судьба Ильи Ильича не безразлична мне. Погубила его «обломовщина» — обломовское воспитание, обломовский образ жизни, обломовская сонная лень. Да, он барин и делать ничего не умеет, потому что привык (и имеет возможность) жить чужим трудом.
Но ведь такой характер, такое отношение к жизни могут сложиться и в наше время, пусть в другой форме, и тогда ничто не спасёт.