Помогите пожалуйсто на завтра дз.
Составить план текста и тезисы.
96
всё, что может поумнеть. <...> Поэт ведёт за собой публику в незна-
комую ей страну изящного, в какой-то рай, в тонкой и благоуханной
атмосфере которого возвышается душа, улучшаются помыслы, утон-
чаются чувства. Отчего с таким нетерпением ждётся каждое новое
произведение от великого поэта? Оттого, что всякому хочется возвы-
шенно мыслить и чувствовать вместе с ним; всякий ждёт, что вот он
скажет мне что-то прекрасное, новое, чего нет у меня, чего недостаёт
мне; но он мне скажет, и это сейчас же сделается моим. <...>
До Пушкина у нас литература была подражательная, — вместе
с формами она принимала из Европы и разные, исторически сложив-
шиеся там направления, которые в нашей жизни корней не имели, но
могли приняться, как принялось и укоренилось многое пересаженное.
Отношения писателей к действительности не были непосредствен-
ными, искренними; писатели должны были избирать какой-нибудь
условный угол зрения. Каждый из них, вместо того, чтобы быть самим
собой, должен был настроиться на какой-нибудь лад. Тогда ещё пропо-
ведовалась самая беззастенчивая риторика; твёрдо стоял и грозно ози-
рался ложный классицизм; на смену ему шёл романтизм, но не свой,
не самобытный, а наскоро пересаженный, с оттенком чуждой нам
сентиментальности; не сошла ещё со сцены никому не нужная пасто-
раль. Вне этих условных направлений поэзия не признавалась, само-
бытность сочлась бы или невежеством, или вольнодумством. <...>
Прочное начало освобождению нашей мысли положено Пушки-
ным,— он первый стал относиться к темам своих произведений пря-
мо, непосредственно, он захотел быть оригинальным и был — был
самим собой. Всякий великий писатель оставляет за собой школу,
оставляет последователей, и Пушкин оставил и школу, и последова-
телей. Что за школа, что он дал последователям? Он завещал им ис-
кренность, самобытность, он завещал каждому быть самим собой, он
дал всякой оригинальности смелость, дал смелость русскому писате-
лю быть русским. Ведь это только легко сказать!
Ведь это значит, что он, Пушкин, раскрыл русскую душу. Конечно,
для последователей путь его труден: не всякая оригинальность настоль-
ко интересна, чтоб ей показываться и ею занимать. Но зато если литера-
тура наша проигрывает в количестве, так выигрывает в качественном
отношении. Немного наших произведений идёт на оценку Европы, но и
в этом немногом оригинальность русской наблюдательности, самобыт-
ный склад мысли уже замечены и оценены по достоинству.