"О Горьком, как это ни удивительно, до сих пор никто не имеет точного представления", – писал Бунин в 1927 г. Как это ни удивительно, та же ситуация сохраняется и поныне. Для большинства современных читателей Максим Горький – знаковая фигура советского времени. Его именем называли города и улицы, теплоходы и заводы, университеты и библиотеки, его книги выпускались миллионными тиражами и переводились на языки народов мира, о его творчестве были написаны тысячи исследований. С концом советской эпохи авторитет "великого пролетарского писателя" заметно пошатнулся: начались открытия тайного и темного, разоблачения, предпринимались попытки "сбросить Горького с корабля современности", но сделать это оказалось все же невозможно, – тем более, что, параллельно заметному падению интереса к этому писателю в России, внимание к нему на Западе только возрастало. Чем объяснить "непотопляемость" Горького?
Его слава не была насильственно введена советским официозом, она пришла к нему спонтанно и мгновенно, с первых шагов на литературном поприще. Уже за первое десятилетие его писательской деятельности количество публикаций, посвященных Горькому, достигло почти 2 000 – так много не писали ни об одном другом русском писателе. Его талант признавали все: Толстой и Чехов, Бунин и Леонид Андреев, Мережковский и Блок. Цветаева, сравнивая Горького с Буниным, и ставя первого выше, выразилась так: "Горький – эпоха, Бунин – конец эпохи". Действительно, Горький – это эпоха. Это исключительно "своевременный" писатель, причем "своевременный" не в смысле эфемерной, дешевой популярности, а в том, что он выразил какие-то сокровенные чаяния своей эпохи – и ее явные противоречия. Эпоха же Горького и прославила. "В советское время Горькому отводилась роль пророка, с крушением советского строя на него обрушилась ненависть, какой заслуживают лжепророки. И то, и другое – преувеличение. Очевидно, оценка Горького еще будет меняться, хотя о некоторых его исторических заслугах, как и об ответственности за определенные моменты истории уже можно говорить.
В свое время Ленин в статье "Партийная организация и партийная литература" говорил, что Толстой "смешон, как пророк", но "велик как художник". Горький тоже смешон как пророк как художник – неоднозначен. Читать Горького тяжело. Его язык и стиль скуднее и прямолинейнее, чем у Толстого, Чехова, Бунина, в его произведениях нет занимательной интриги, – однако мастерство писателя у него несомненно чувствуется: яркие, запоминающиеся характеры, смелые стилистические приемы, ощущающиеся как нечто принципиально новое в сравнении с предшествующей литературой. Очевидно, форму Горького было бы легче воспринимать, будь она наполнена иным содержанием.
Суть пророческого служения сформулировал некогда Владимир Соловьев: "Отличие пророка от праздного мечтателя в том, что у пророка цветы и плоды идеальной будущности не висят на воздухе личного воображения, а держатся явным стволом настоящих общественных потребностей и таинственными корнями религиозного предания" (Соловьев В.С. Оправдание добра. М., 1996, С. 402). Настоящие общественные потребности Горький чувствовал, что же касается корней религиозного предания, то их он решительно отсек, попытавшись заменить "имплантантом" западной философии и науки. "Если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?" Современники видели у Горького свет надежды, который светит в тьме. Современного читателя отталкивает сгущение реальной тьмы и призрачность, иллюзорность света. Горьковской вере в Человека не хватает человечности. Но надо учитывать и то, что Горький-человек был намного человечнее Горького-писателя. Поэтому этот автор заслуживает внимательного, вдумчивого прочтения.
Биография
"Максим Горький" – псевдоним, который взял себе Алексей Максимович Пешков, – много говорит о писателе. Имя "Максим", взятое писателем в память об отце, в то же время выражает его декларируемый максимализм. "Горький" – потому что рассказывает горькую правду о горькой жизни. Значит ли это, что свою задачу писатель видит в том, чтобы с бескомпромиссным максимализмом говорить читателю горькую правду? Мнения на этот счет могут быть разные. Правда для Горького всегда горькая. Обычно этот взгляд объясняется биографически: действительно, с детства жизнь его не баловала. Но горьковская "горечь" объясняется не только внешними обстоятельствами жизни, но и природным характером, возможно даже наследственностью.
Современников поражал жизненный опыт, приобретенный Горьким уже в ранние годы его жизни. В начале 1900-х гг. – времени массового преклонения перед ним, вышла даже книга "Максим Горький в карикатурах и анекдотах". Приведенный в ней материал, хотя и представляет писателя в шаржированном виде, заостряет черты, вызывавшие недоумение одних и восторг других. Книгу открывает краткий "послужной список" популярного писателя: