До
середины 1980-х годов требования изменения статуса НКАО редко становились
достоянием широкой гласности, а любые действия в этом направлении немедленно
подавлялись. Совсем другие возможности предоставила начатая М. Горбачёвым
политика демократизации советской общественной жизни и ослабления политических
ограничений. В 1987 — начале 1988 гг. в регионе усилилось недовольство
армянского населения своим социально-экономическим положением. Руководство
АзССР обвиняли в сохранении экономической отсталости региона, пренебрежении
развитием прав, культуры и идентичности армянского меньшинства в Азербайджане,
создании искусственных преград для культурных связей между Нагорным Карабахом и
Арменией. Уже в начале октября 1987 года на митингах в Ереване, посвящённых экологическим
проблемам, прозвучали требования передачи НКАО Армянской ССР, которые
повторялись в многочисленных обращениях, направлявшихся в адрес советского
руководства. Протестные настроения подогревались армянскими националистическими
организациями, а действия зарождающегося национального движения умело
организовывались и направлялись. Как отмечает Г. В. Старовойтова, в Нагорном
Карабахе это движение «изначально контролировалось элитой старого типа
(партийными функционерами, руководителями предприятий и т. д.), в то время как
в Армении появилось новое руководство, открыто оппозиционное местной
номенклатуре и правящему коммунистическому режиму в целом». По оценкам
российского политолога С. М. Маркедонова, в массовом сознании армянского
общества борьба за права карабахских армян отождествлялась с борьбой за
интересы всей Армении: Борьба за присоединение НКАО интерпретировалась как
борьба за «воссоединение» армянских этнических земель и восстановление
исторической справедливости. В отличие от Грузии или прибалтийских республик,
армянское этнонациональное движение, формировавшееся в конце 1980-х годов, не
связывало напрямую борьбу за изменение статуса НКАО, присоединение её к Армении
с противоборством с СССР, коммунистической системой или «имперскими силами» России.
Исключением были организации армянских диссидентов-антикоммунистов, имевших
богатый опыт противостояния советской системе. В 1987 году было создано
Объединение национального самоопределения (ОНС) во главе с П. Айрикяном,
которое выступало за восстановление «территориальной целостности Армении»
(включение в её состав НКАО, Нахичевани, «турецкой» Армении) и дистанцирование
от «империалистической России». Руководство Азербайджанской ССР и
Коммунистической партии Азербайджана, со своей стороны, пыталось урегулировать
ситуацию, задействовав привычные командно-бюрократические рычаги, которые в
новой ситуации оказались неэффективными. На дальнейшем развитии событий во
многом сказалось взаимодействие основных социально активных групп населения
республики. Российский исследователь Д. Фурман в 1994 году характеризовал их
следующим образом: Во-первых, это была маргинализированная городская «чернь» —
плебс, вырванный из сельского, традиционно исламского образа жизни и ввергнутый
в кишащие преступностью фабричные города. Склонная к бунту и фанатизму под
действием какого-нибудь внешнего толчка (такого, как армянские акции), в более
спокойные времена она была пассивна и безразлична к тому, какая бы власть ни
правила ею. Эти «низы» скоро умножились с наплывом беженцев. Во-вторых, была
бакинская интеллектуально-бюрократическая элита, все более русифицированная в
60-е и 70-е гг. ХХ в. (некоторые бюрократы и интеллектуалы отлично говорили
по-русски, но не столь хорошо по-азербайджански). Партийные и связанные с
партией элиты боялись темного плебса и нередко направляли его гнев в русло
погромов армян, а позднее — национальных военных усилий в Карабахе. В-третьих,
существовал пантюркистский и прозападный слой азербайджанской интеллигенции —
часто провинциальной и имевшей сельское происхождение, — вдохновляемой примером
недолговечной Азербайджанской республики 1918—1920 гг. Советское
государственное и партийное руководство, не желавшее создавать прецедент
пересмотра существующего национально-территориального устройства, интерпретировало
требования карабахских армян и общественности Армении как проявления
национализма, противоречащие «интересам трудящихся Азербайджанской и Армянской
ССР». Как отмечает Г. В. Старовойтова,