Наташа с утра этого дня не имела минуты свободы и ни разу не успела подумать о том, что ей предстоит.
В тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на балу, в освещенных залах. Там будут цветы, музыка, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно! Она не верила даже тому, что это будет, так это было несообразно с холодом, теснотой и темнотой кареты.
Она поняла все только тогда, когда стала подыматься с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Она почувствовала, что глаза ее разбегались; она ничего не видала ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Впереди, сзади них так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Все смешивалось в одну блестящую процессию. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание. Это наблюдение несколько успокоило ее. «Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас», — подумала она.
В бальной зале она увидела Пьера. Он продвигался через толпу, как будто отыскивая кого-то. Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера и знала, что тот отыскивал в толпе их, а в особенности ее. Пьер обещал быть на балу и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухов остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире. Наташа тотчас же узнала его: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись идти танцевать полонез. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в танец. Она стояла, опустив
свои тоненькие руки, сдерживая дыхание, глядя перед собой с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица; у нее была одна мысль: «Неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцевать, неужели меня не заметят? Нет, этого не может быть! Они должны же знать, как мне хочется танцевать, как я отлично танцую и как им весело будет танцевать со мною». Глаза Наташи наполнялись слезами.
Полонез закончился. Через некоторое время раздались отчетливые, мерные и увлекательные звуки вальса. Прошла минута — никто еще не начинал.
Пьер подошел к князю Андрею. Болконский вышел вперед, по направлению, которое ему указывал Пьер. Отчаянное, замирающее лицо Наташи бросилось в глаза князю Андрею. Он узнал ее, угадал ее чувство, понял, что она была начинающая, вспомнил ее разговор на окне и с веселым выражением лица подошел к графине Ростовой.
— Позвольте вас познакомить с моей дочерью, — сказала краснеющая графиня.
— Я имею удовольствие быть знакомым, ежели графиня помнит меня, — сказал князь Андрей с учтивым и низким поклоном и подошел к Наташе. Он предложил ей тур вальса. То замирающее выражение лица Наташи, готовое на отчаяние и на восторг, вдруг осветилось счастливой, благодарной, детской улыбкой.
«Давно я ждала тебя», — Как будто сказала эта испуганная и счастливая девочка своей просиявшей из-за готовых слез улыбкой, поднимая свою руку и кладя ее на плечо князя Андрея.