* * *
Был пианист уже изрядно лыс
и аскетичен, как индийский йог.
Он выходил бочком из-за кулис –
зал еле-еле сдерживал смешок.
И медленно мелодия плыла,
как облака: за слоем - новый слой,
прозрачна, удивительно светла,
как сад, омытый солнечной водой.
И не было печалей и обид,
и пробирала, как в ознобе, дрожь.
... А фрак на нем рогожею висит.
Нисколько на артиста не похож.