История о блохе от лица Платова
Я, донской казах Платов, как-то раз поехал с государем в Английские кунсткамеры. Долго ходили, смотрели. В самой последней стояли рабочие и держали поднос, на котором ничего не было. Государь удивился, что ему подают пустой поднос. Англичане сказали, что бы он посмотрел на соринку на подносе. Государь посмотрел и увидел: точно, лежит на серебряном подносе самая крошечная соринка. Оказалось это выкованная блоха из чистой англицкой стали, а в середине у неё завод и пружина. Если повернуть ключик, то она начинала танцевать. Государь залюбопытствовал, ему подали мелкоскоп, и он увидел, возле блохи на подносе ключик. Насилу государь этот ключик ухватил и вставил, как почувствовал, блоха начала усиками водить, потом ножками стала перебирать, танцевать и прыгать. Государь сразу же велел англичанам миллион дать.
Я очень рассердился, так как англичане блоху в дар подали, а футляра на неё не принесли. Государь купил у них орех, в котором блоха поместилась, опустил блошку в этот орешек, а с нею вместе и ключик, а что бы не потерять самый орех, опустил его в свою золотую табакерку, а табакерку велел положить в свою дорожную шкатулку, которая вся выстлана перламутром и рыбец костью.
Удивительная блоха оставалась у Александра Павловича до его кончины.
Император Николай Павлович один раз стал пересматривать доставшуюся ему от брата шкатулку и в ней нашёл стальную блоху, которая уже давно не была заведена и потому не действовала, а лежала смирно, как коченелая. Я услыхал, что во дворце беспокойство по поводу блохи, явился к государю и рассказал, как все это было при моих глазах в Англии. Государь в своих русских людях был очень уверенный и никакому иностранцу уступать не любил, он мне сказал, что бы я поехал на тихий Дон через Тулу и показал Тульским мастерам эту блоху.
Я взял стальную блоху, и как поехал через Тулу на Дон, показал её тульским оружейникам, слова государевы им передал и уехал.
Вернувшись обратно в Тулу, пошёл сразу к мастерам, открыл шкатулку, а аглицкая блоха лежала там, какая была, а кроме её ничего больше не было.
Рассердился я, ругался, схватил за шиворот босого левшу и кинул его к себе а коляску в ноги. Так мы и ехали до самого Петербурга. Я боялся к государю на глаза показаться, потому что он ничего не забывал.
Приехали, Николай Павлович спросил меня, как его Тульские мастера простив англицкой блохи себя оправдали? Я и отвечал в том роде, как мне дело казалось. Он потребовал подать шкатулку, посмотрел и сказал: -Что за лихо! Но веры в свои русских мастеров не убавил. Попросил привести к нему оружейника, который внизу находился. Левша ему рассказал, что ничего не возможно видеть, потому что их работа против такого размера гораздо секретнее. Сказал, что надо всего одну её ножку в подробности под весь мелкоп подвести и отдельно смотреть на каждую пяточку, которой она ступает. Положили, как левша сказал, и государь, как только глянул в верхнее стекло, так весь и просиял. Взял левшу, какой он был не убранный и в пыли, не умытый, обнял его и поцеловал, а потом обернулся ко всем предвоенным и сказал:-Видите, я лучше всех знал что мои русские меня не обманут. Глядите говорит, ведь они англицкую блоху на подковы подковали!