Целей, разумеется, у него было много, но главным для него было то обстоятельство, что в этой стране никто не верит в Бога. Такой расклад для Воланда был настоящей удачей. Но, побыв немного в Москве, даже он ужаснулся от нравственного уродства людей, даже он от них брезгливо отвернулся.