Середина XVII-го века в России ознаменована церковной реформой, имевшей далеко идущие последствия как для Церкви, так и для всего Российского государства. Принято связывать изменения в церковной жизни того времени с деятельностью патриарха Никона. В различных вариантах эту точку зрения можно встретить как у дореволюционных, так и у современных авторов. «При нем (Никоне) и при его главном участии действительно началось вполне верное и надежное по своим основам исправление наших церковных книг и обрядов, какого прежде у нас почти не бывало…»[1] – пишет выдающийся церковный историк XIX века митрополит Макарий. Следует обратить внимание, как аккуратно высказывается митрополит об участии патриарха Никона в реформе: исправление началось «при нем и при его главном участии». Несколько иной взгляд мы находим у большинства исследователей русского раскола, где исправление «богослужебных книг и церковных обрядов»[2] или «церковно-богослужебных книг и обрядов»[3] уже накрепко соединяется с именем Никона. Некоторые авторы допускают даже более категоричные суждения, когда утверждают, что Никоновым тщанием «была положена граница сеянию плевел»[4] в печатные книги. Не касаясь пока личностей, занимавшихся «сеянием плевел», отметим распространенность убеждения, что при патриархе Иосифе «преимущественно внесены были в богослужебные и учительные книги те мнения, которые сделались потом догмами в расколе»[5], а новый патриарх «дал правильную постановку этому вопросу»[6]. Таким образом, фразы «церковные новшества патриарха Никона»[7] или «его церковные исправления»[8] на долгие годы становятся общепринятым штампом и кочуют из одной книги в другую с завидным упорством. Открываем Словарь книжников и книжности Древней Руси и читаем: «С весны 1653 г. Никон, при поддержке царя, начал проведение в жизнь задуманных им церковных реформ…»[9] Автор статьи не одинок в своих суждениях, насколько можно судить об этом по их статьям и книгам, такого же мнения придерживаются: Шашков А.Т.[10], Урушев Д.А.[11], Бацер М.И.[12] и др. Даже написанное такими известными учеными, как Н.В. Понырко и Е.М. Юхименко, предисловие нового научного издания известного первоисточника – «Истории об отцах и страдальцах соловецких» Семена Денисова – не обошлось без перифраза вышеупомянутого высказывания, причем, в первом предложении[13]. Несмотря на полярность мнений в оценке деятельности Никона, где одни пишут о «непродуманных и неумело осуществленных реформах, проведенных патриархом»[14], а другие видят в нем создателя «просвещенной православной культуры», которой он «учится у православного Востока»[15], патриарх Никон остается ключевой фигурой реформы.
В церковных изданиях советского периода и нашего времени, как правило, мы встречаем те же мнения в своем дореволюционном или современном вариантах[16]. Это не удивительно, ведь после разгрома Русской Церкви в начале XX века по многим вопросам до сих пор приходится обращаться к представителям светской научной школы[17] или прибегать к наследию царской России. Некритический подход к этому наследию иногда порождает книги, содержащие в себе сведения, которые еще в XIX веке были опровергнуты и являются ошибочными[18]. В последние годы был выпущен ряд юбилейных изданий, работа над которыми либо носила совместный церковно-светский характер, либо представители церковной науки приглашались для рецензирования, что само по себе представляется отрадным явлением нашей жизни. К сожалению, эти исследования нередко содержат крайние взгляды и страдают тенденциозностью. Так, например, в объемистом фолианте трудов патриарха Никона обращает на себя внимание панегирик Первоиерарху, согласно которому Никон «вывел Московскую Русь из позиции изоляционизма среди Православных Церквей и обрядовой реформой приблизил ее к другим Поместным Церквам, напомнил о единстве Церкви при поместном разделении, подготовил каноническое объединение Великороссии и Малороссии, оживил жизнь Церкви, сделав доступным народу творения ее отцов и объяснив ее чины, трудился над изменением нравов духовенства…» [19] и т. д. Почти то же самое можно прочесть в обращении архиепископа Нижегородского и Арзамасского Георгия, напечатанном в региональном издании, посвященном 355-летию со дня восшествия Никона на Первосвятительский Престол[20]. Встречаются и более шокирующие заявления: «Выражаясь современным языком, тогдашние “демократы” мечтали об “интеграции России в мировое сообщество”, – пишет Н.А. Колотий, – а великий Никон последовательно проводил в жизнь идею “Москва – Третий Рим”. Это было время, когда Дух Святый оставил “Второй Рим” – Константинополь и освятил Москву»[21], – завершает свою мысль автор. Не вдаваясь в богословские рассуждения по поводу времени освящения Москвы Святым Духом, считаем нужным заметить, что А.В. Карташев излагает совершенно противоположную точку зрения – в деле реформы: «Никон нетактично слепо погнал корабль церковный против скалы III Рима»[22].↑↑↑↑↑↑↑↑↑↑↑↑↑↑↑↑