Несколько лет тяготило меня осознание факта, Что первый курс универа не полностью мною освоен: В нём среди списка прочитанной литературы заморской Траурным местом, постыдным, пустым, оставалось названье поэмы, С коей учёные мужи и жёны должны быть знакомы. К счастью спустился от богоподобнейшей жрицы ЛайвЛиба Пендель мощнейший, флэшмоб начинающий новый и хитрый, Так что неделю уже рассекая средь офисов многоунылых, Фокс раздражает коллег, рассыпая гекзаметр гнусный. Лису наивно мечталось, что в этой поэме с начала Сразу пойдут описанья морских и диковинных странствий. Вместо же этого добрую треть многобуквенной книги, Главным героем казался подросток, что сын Одиссею. Ездил по разным местам, с мужиками бухал и лобзался, Всё для того, чтобы бати следы в этом мире немножко нащупать. Впрочем, потом появились рассказы о всех приключеньях, Их очень хитро Гомер (или авторов многих скопленье) В повествованье засунул в средину, как будто случайно, Вроде как сам Одиссей под влияньем паров алкоголя Всё рассказал собеседнику мудрому, вот так удача! Ну и, конечно, какой же Гомер без кровавейшей драки? Ближе к финалу в поэме начнётся резня в ярких красках: Кто и куда и зачем всунул меч свой острейший и дерзкий, Кто у кого оторвал иль отрезал конечности лихо, Как застрелили мужей, и куда же вонзилися стрелы, Сколько кишок и волос намоталось на острые дроты. Думать не надо, однако, что это поэма-движуха И к одному развлеченью её создавали годами. Всё не так просто, и многие знанья сокрыты В строках, которые в сон погружают филологов юных. Если же будет читать «Одиссею» сознательный умник, Кто был подвигнут к страницам её не ужасным проклятьем, Коим сражён был весь род изучавших античку когда-то, То бишь «Лит-ры для прочтения список всенепременный», Тот, кто готов привнести в изученье поэмы не только Долг студиозуса гордый, но и чуть-чуть интеллекта, Тот, кто пороется в записях знающих Греции слово, То непременно он будет сражён тем обилием фактов, Что при желании можно извлечь из трёх сотен страничек Древнего текста, который и в нашей судьбе актуален. Далее с гордостью можно читать преогромнейший список Литературы, в которой появится образ Улисса, Ловко врубаться в сплетенья аллюзий тончайших и смелых