Я думаю, что Герасим был в шоке. "Он
прибежал в свою каморку, проворно уложил кой-какие пожитки в старую попону,
связал ее узлом, взвалил на плечо, да и был таков". И во всех несчастьях винил город. Там ему было скучно и
непривычно. Там потерпела крах его любовь к Татьяне, там трагично закончилась
их взаимная привязанность с Муму. Ему невыносимо было далее оставаться в Москве.
Единственным светлым пятном в его жизни осталась родная деревня,
откуда его вывезла барыня несколько лет назад. "Он спешил без оглядки,
спешил домой, к себе в деревню, на родину". Герасим шел два дня, вдыхая
наполненный запахами поспевающей ржи знакомый воздух.
Вероятно,
он сам не понимал, как мог без разрешения и даже извещения уйти от своей
хозяйки. И шел "с какой-то
несокрушимой отвагой, с отчаянной и вместе радостной решимостью. Он шел; широко
распахнулась его грудь; глаза жадно и прямо устремились вперед".
Я не думаю, что это был сознательный протест.
Это был жест отчаянья. И радость свободы,
прямой стрелой белеющей дороги, огромного неба над головой он почувствовал, но
не понял. Это была, скорее, ожидаемая радость встречи с родиной.
Великан
Герасим - крепостной человек не только по общественному положению, но и
внутренне.
В деревне,
«помолясь перед образами, тотчас же отправился он к старосте» и, взяв косу в
руки, занялся любимым крестьянским трудом, приносящим доход той же барыне.