Усиление позиций партийно-государственной номенклатуры. Со смещением Н. С. Хрущева и приходом к власти Л. И. Брежнева для партийно-государственного аппарата наступил «золотой век». Начатая Хрущевым политика десталинизации и относительная демократизация превратили аппарат из слепого орудия личной власти лидеров страны в самостоятельный субъект политики. Это в полной мере проявилось уже на октябрьском (1964 г.) Пленуме ЦК, снявшем Хрущева с руководящих постов. Устав от хрущевских реорганизаций и управленческих экспериментов, аппарат в качестве главного своего лозунга выдвинул идею «стабильности кадров», что в большинстве случаев означало пожизненность номенклатурных постов, вело к безнаказанности руководителей, расцвету коррупции, разрыву между словом и делом. Объективно эта «стабильность» вела и к консервации политических и государственных структур. Уже первые решения нового руководства означали возврат к прежним, привычным для аппарата структурам управления. Были упразднены совнархозы и восстановлены отраслевые министерства. Причем количество их с каждым годом росло и достигло к середине 80-х гг. более 100 министерств и ведомств союзного уровня (в 1924 г. их было 10, в 1936 г.— 20) и 500 республиканского. Только за 1976—1983 гг. численность управленческого аппарата выросла на 3 млн. и достигла 18 млн. человек. К этому времени на каждые 6—7 человек в стране приходилось по одному «управляющему». На их содержание ежегодно затрачивалось до 40 млрд. рублей. «Стабильность» обернулась и старением кадров. К 1982 г. средний возраст высшего руководства перешагнул 70-летний рубеж. Это было самое старое за всю историю страны руководство (причем не только в центре, но и на региональном уровне). Конституция СССР 1977 г. Принятая 7 октября 1977 г. Конституция стала четвертым за 60 лет советской власти основным законом. Такого быстрого обновления подобных документов ни одна другая страна не знала.
В преамбуле Конституции говорилось, что в СССР построено развитое социалистическое общество, характеризовались его основные черты. Таким образом, наблюдался разрыв с реальностью, с теми чертами общественного развития, которые имелись в действительности. Главный акцент делался на идее достижения социальной и национальной однородности общества (впервые в качестве социальной базы советской власти наряду с рабочим классом и колхозным крестьянством была названа также народная интеллигенция; говорилось о «новой социальной и интернациональной общности» — советском народе, о едином народнохозяйственном комплексе СССР и др.).
В статье 6 было официально закреплено особое руководящее положение КПСС в советском обществе. Конституция утверждала усилившуюся экономическую и политическую роль союзного центра в ущерб правам республик.
Наконец, как и прежде, видное место в Основном законе занял блок социально-экономических прав граждан, к числу которых (в сравнении с Конституцией 1936 г.) добавились и новые: на труд, бесплатное образование, медицинскую помощь, отдых, пенсионное обеспечение, жилище. Вслед за принятием Конституции были разработаны и приняты законы, регламентирующие реализацию этих прав.
В Конституции были закреплены и положения, предусматривавшие расширение прав общественных организаций (на законодательную инициативу, выдвижение кандидатов в депутаты и г. д.).
Какой бы формально-декларативный налет ни имела Конституция 1977 г., в целом она носила демократический характер. Он подчеркивался еще и тем, что впервые в Основной закон были внесены международные обязательства СССР (десять положений Хельсинкского акта о принципах межгосударственных отношений).
Однако имевший место в обществе разрыв между словом и делом, безусловно, наложил отпечаток и на то, что многие зафиксированные в Конституции права и свободы либо так и остались на бумаге (например, право на свободу демонстраций), либо нарушались.