Книгу, о которой хочу рассказать, уверена, знают все. Многим моим друзьям она не нравится, но я и сегодня помню то чувство, с которым впервые читала ее. Это трудно описать. Передо мной, как живой, вставал Печорин. Я видела человека, который так сильно отличался от всего того, о чем я слышала или читала раньше. И помню, что очень долго я задавала себе вопрос: «Почему?»
И сегодня, спустя какое-то время, когда чувства, вызванные книгой, немного улеглись, я хочу еще раз подумать и понять, ответить на некоторые из моих вопросов.
Чтобы говорить о человеке, о его жизни, характере, переживаниях, сначала хочу представить себе этого человека:
«...Крепкое сложение... не побежденное ни развратом столичной жизни, ни бурями душевными...»
«...Усы его и брови были черные, несмотря на светлый цвет его волос, — признак породы в человеке...»
Но самое главное в человеке, на что я сразу обращаю внимание, — это глаза: «...они не смеялись, когда он смеялся!.. Это признак — или злого нрава, или глубокой постоянной грусти... они сияли каким-то фосфорическим блеском... то был блеск, подобный блику гладкой стали, ослепительный, но холодный...»
В душе уже сложился образ, в который я влюблена: красивый, умный, а главное, осталось место загадке, тайне его глаз, окутывающей любого сильного характером человека. Сильного в душе... Вот что так сильно выделяет Печорина на фоне других людей, окружающих его в Кисловодске, да и на протяжении всей его жизни. Печорин живет среди людей, но остается трагически одиноким. Его обвиняют все кругом. Он разрушает судьбы людей, причиняя им боль и страдания. Вот Бэла... Бедная девушка, любовь которой к Печорину закончилась для нее смертью. Ее жизнь была прекрасна и невинна до того, как Печорин выкрал ее. Он долго добивался ее любви, а добившись, стал постепенно уходить.
Я вспоминаю все это, но в душе звучат слова, сказанные Печориным с отчаянием в минуту признания перед другом: «...я ее еще люблю, я ей благодарен за несколько минут довольно сладких, я за нее отдам жизнь, — только мне с нею скучно...»
И после этого самой хочется крикнуть: «Он не виноват, он сам страдает!» А его слова в разговоре с княжной Мери: «Это становилось невыносимо: еще минута, и я упал бы к ногам ее...»