— Сегодня обещали футболисты из города приехать. Мы их приглашали. Мне же играть надо, — выдвинул последний довод Сергей. — А я... Команду свою подведу, скажут, что струсил Ладыгин. Или вам все равно?
— Зачем ты так? Перенесите игру на более позднее время, — предложил председатель, — это же не проблема.
— Проблема. Приезд и отъезд футболистов связан с расписанием рейсового автобуса. Может, заседание перенесем?
— Да ты что? — испугался председатель. — На заседании будет присутствовать представитель обкома. О переносе и не думай! Не думай!
В общем, впервые в своей жизни Сергею Ладыгину пришлось председательствовать на заседании профсоюзного комитета совхоза, и впервые, как ему представлялось, он беспричинно не выйдет на игру за свою команду. «Что обо мне ребята подумают?» — мучился он.
Как ни пытался Сергей, а уловить смысл доклада экономиста ему не удавалось. Его слух был направлен в сторону совхозного стадиона в ожидании горячих возгласов. Но их оттуда не поступало.
«Зловещая тишина. Значит наши проигрывают. — К тревожному выводу пришел Сергей. — А я заседаю».
В это время Сергею передали записку. «Проигрываем — 0:1. Выбыл из строя Быков. Гости жмут». «Как же они будут без центрального нападающего? — Председательствующий стиснул зубы. — Кто его заменит? Никто».
А через десять минут Сергею поступила новая записка: «Закончился первый тайм. Проиграли — 0:2. Но это только цветики, ягодки все впереди. Травмирован Горбунов, играть не сможет. Соперник ликует».
Сергей тихо простонал. Он представил себе расстроенного тренера команды, удрученных поражением игроков и огорченных болельщиков. «Что делать? Что делать? — мучительно искал выход Сергей. — Уйти с заседания? Но это же мальчишество, раньше надо было решать. Смалодушничал. Попредседательствовать захотелось? Позор!»
Экономист, закончив свой почти часовой доклад, отвечал на вопросы членов комитета. Процедура вопросов и ответов проходила без участия Сергея, все его мысли были на стадионе.
И вдруг... до него донеслись слова: «Лошади, кони...» Это Иван Дмитриевич Якунин, старейший работник совхоза, в прошлом конюх, до фанатизма влюбленный в лошадей, допекал вопросами экономиста.
«А что если?.. — мелькнула дерзкая мысль у Сергея. — А-а, попытаюсь. Будь, что будет», — и, придав своему лицу строгость, резко произнес:
— Достаточно вопросов. Переходим к обсуждению. Вот вы, Иван Дмитриевич, правильно заметили насчет лошадей. Действительно, до чего докатились?! Вам слово, Иван Дмитриевич.
Не теряя ни секунды, Якунин начал говорить еще в пути к трибуне. А добравшись до нее, он уже вошел в полную силу...
— Что такое лошадь? — обратился Якунин к экономисту, считая его главным виновником резкого снижения численности поголовья лошадей в совхозе. — И какую роль она сыграла в сельском хозяйстве?..
Сергей понял, что Якунин настолько «завелся», что пока он не выскажет все свое наболевшее о коневодстве, его не остановит никакая сила. Обрадованный таким открытием, Сергей незаметно вышел из зала заседания. А Якунин выступал так страстно, что на отсутствие Сергея никто не обратил внимание.
Вернулся он на заседание через час. За трибуной стоял все тот же Якунин, горячо доказывая необходимость создания в совхозе племенной конефермы.
— Нас поддержит молодежь, — убежденно говорил старый коневод, — школа. Лошадь — это, товарищи, соверше-е-енство приро-оды...
— Что верно, то верно, — поддержал его Сергей. — Но... Иван Дмитриевич, вы, извините, может закругляться будем? Вопрос ясен, освещен он вами хорошо...
А вечером внук Якунина пятнадцатилетний Генка с восхищением рассказывал своему деду о футбольной игре:
— Вот это была борьба! Проигрывали со счетом — 0:2, а закончили победой — 3:2. Все три гола забил Сергей. Вот класс он показал, вот класс!
— Какой Сергей?
— Сергей Ладыгин.
— Будет тебе врать-то, — сердито одернул внука Иван Дмитриевич. — Он сегодня за председателя у нас был. И хорошо вел заседание, как ты выражаешься, классно. Не зря мы его в состав профсоюзного комитета избрали. А некоторые сомневались, дескать, молод. А он посмотри какой...