В лингвистике были выдвинуты две основные концепции сущности сложного предложения.[1]Согласно первой из них (восходящей к трудам А. М. Пешковского и А. А. Шахматова) сложное предложение понимается как соединение, сочетание, сцепление предложений, каждое из которых сохраняет свою смысловую и структурную самостоятельность. Считая, чтопростое предложение, входящее в состав сложного, не утрачивает своих существенных признаков, сторонники данной точки зрения приходят, в частности, к отрицанию существования сложносочинённого предложения как синтаксической единицы.[2]Согласно второй концепции сущности сложного предложения (обоснованной в трудах В. А. Богородицкого, H. С. Поспелова, В. В. Виноградова) его компоненты, составляя единую синтаксическую единицу, теряют свою самостоятельность. Эта точка зрения получила наибольшее распространение. Однако перед её сторонниками встаёт вопрос о том, в чём состоит отличие сложного предложения от простого. По этому вопросу между лингвистами наметились определённые разногласия.Ряд авторов[3] полагает, что сложное предложение представляет собой объединение предикативных единиц на основе синтаксической связи, построенное по той или иной структурной схеме и предназначенное для функционирования в качестве единого коммуникативного целого. Компоненты сложного предложения при этом обладают формальной и смысловой организацией, свойственной простым предложениям, но лишены коммуникативной самостоятельности. Иную позицию занимает по данному вопросу другие авторы, считая, что для того, чтобы создать сложное предложение, его компоненты не просто должны быть лишены коммуникативной самостоятельности, но должны отличаться от соответствующих простых независимых предложений по структуре и по функции.[4]Третьи полагают, что простые предложения становятся компонентами сложного предложения, претерпевая определённые изменения под влиянием синтаксической связи, однако компоненты сложного предложения характеризуются различной степенью подобия простым предложениям. Одни могут отличаться и по структуре, и по функциям, других может отличать только отсутствие коммуникативной самостоятельности.[5]