«Но лучше всего сверкал электрический белый крест в руках громаднейшего
Владимира на Владимирской горке, и был он виден далеко, и часто летом,
в черной мгле, в путаных заводях и изгибах старика-реки, из ивняка,
лодки видели его и находили по его свету водяной путь в Город, к его
пристаням. Зимой крест сиял в черной гуще небес и холодно и спокойно
царил над темными пологими далями московского берега, от которого были
перекинуты два громадных моста. Один цепной, тяжкий, Николаевский,
ведущий в слободку на том берегу, другой — высоченный, стреловидный,
по которому прибегали поезда оттуда, где очень, очень далеко сидела,
раскинув свою пеструю шапку, таинственная Москва.»