Рулетка! Как я ненавидел все связанное с нею, начиная с затёртой, грязной циновки, валявшейся в тёмной прихожей, никогда не протиравшейся насухо и служившей своеобразным гардеробом, где наспех вповалку были свалены дорогие собольи салопы вперемешку с задрипанными чиновничьими шинелями! Меня раздражали и болтавший без умолку крупье с чудовищным шрамом в пол-лица, и швейцар Фадей, исподлобья бросавший суровые взгляды. В общем-то, этот последний был неплохим малым, жил, по рассказам, чудак-чудаком, но на службе он никогда не расставался с торчащей слева из-под мышки мятой газетой, которой аккуратно была обернута увесистая свинчатка, неизменный аксессуар здешних вышибал. Правую руку он всегда держал чуть-чуть наотмашь.