Со школьной скамьи знакомо нам это имя – Иван Калита. Но что можно сказать о человеке, носившем это имя и это прозвище? Первый московский правитель... Князь-скопидом, прозванный за прижимистость «денежным мешком»... Хитроумный и беспринципный лицемер, сумевший войти в доверие к хану Золотой Орды и наводивший во имя своих личных интересов татар на русские города... Вот, кажется, и все.
Таков привычный образ Ивана Калиты. Но этот образ – не более чем миф, созданный на потребу простодушной любознательности. В источниках мы не найдем его безусловного подтверждения. Однако не найдем и полного его отрицания. Как это часто бывает, краткие исторические документы оставляют возможность для самых различных толкований. В таких случаях многое зависит от историка, от того, что он хочет увидеть, вглядываясь в туманное зеркало минувшего.
Как возникают исторические мифы? Иногда их создают «по заказу», с откровенно политическими целями. Диапазон таких политизированных мифов очень широк: от убогих изделий идеологического ширпотреба – до шедевров, созданных мастерами, искренне верившими в свое творение.
Но есть и другой путь создания мифов. С их помощью люди еще в глубокой древности начали объяснять мир. По мере развития науки мифы отступали, умирали, превращались в занятное чтение. Поэты использовали героев мифов как символы определенных чувств и качеств. И все же мифы как средство познания практически бессмертны. Перед человеком всегда будет лежать обширная область непознанного. Ее и заселяют неистребимые мифы. Приспосабливаясь к духу времени, они иногда облачаются в академические мантии. Но суть их все та же, что и в глубокой древности. Миф – это заплатка, прикрывающая прореху в наших познаниях.
Итак, миф всегда есть ответ на неразрешимую загадку. В основе мифа об Иване Калите также лежит тайна. Имя ей – Москва. Мы никогда не знали и, вероятно, никогда уже не узнаем, почему именно этому маленькому окраинному городу Владимиро-Суздальской земли довелось стать столицей Российского государства.
Первый русский историк Н. М. Карамзин высказался на сей счет вполне откровенно: «Сделалось чудо. Городок, едва известный до XIV века, возвысил главу и спас отечество» (80, 20) [Первая цифра в скобках означает номер издания в списке источников и литературы, помешенном в конце книги. Вторая цифра – номер страницы]. Древний летописец на этом и остановился бы, склоняя голову перед непостижимостью Божьего Промысла. Но Карамзин был человеком нового времени. Чудо как таковое его уже не устраивало. Он хотел найти ему рациональное объяснение. И потому он первым начал творить ученый миф о Калите.