И для Баргамота, и для Гараськи оно приобретает символическое значение: подобно чуду воскрешения Спасителя, разбитое яичко возрождает потаенные чувства в героях. Каждого охватывает целая буря ощущений, каждый по-своему переживает потерю: Гараська совершенно искренне льет слезы, Баргамот же осознает, что в «недрах его дюжего тела, что-то назойливо сверлило и мучило» А мучает городового совесть за обиду, нанесенную Гараське, в этот светлый день.
«Вот к чему, стало быть, вел Гараська: похристосоваться хотел, по христианскому обычаю, яичком, а он, Баргамот, его в участок пожелал отправить. Может, откуда он это яичко нес, а теперь вон разбил его. И плачет»
Постепенно страдания Гараськи Баргамот переносит в себя и ощущает их как свои собственные: ужасом представляет, что бы он чувствовал, если бы разбилось мраморное яичко для Ванюшки, и становится «жалок ему этот человек, как брат родной, кровно своим же братом обиженный»