Появился на свет маленький человечек. Сначала новый мир испугал его, и он заплакал. Это были слезы страха. Потом он узнал родной голос мамы и успокоился. Шли дни, и он уже улыбкой отвечал на ее улыбку.
Как-то ранним утром он стал разглядывать росинки на цветах, на травинках. Они светились, отражая солнечные лучи. Каждая росинка сама как бы превращалась в маленькое солнце. Это созерцание было так поразительно, что у него самого из восторженных глаз выкатились крохотные росинки-слезинки. Только роса в саду скоро испарилась, не оставив и следа, а его слезки превратились в маленькие бриллиантики. Они изумительно переливались всеми цветами радуги, будто солнце изнутри озаряло их.
В другой раз он увидел в окно, как из гнезда выпал беспомощный птенец. Птенчик жалобно пищал, пытался взлететь, крылышки у него еще не выросли.
Мальчуган, еле-еле сам умея ходить, вышел из дома, чтобы помочь упавшему, но когда спустился с крыльца, то увидел облизывающегося черного кота, а рядом трепещущие пушинки.
И опять несколько слезинок-бриллиантиков скатились из его глаз.
Родители бережно хранили эти сокровища. Иногда они устраивали для себя праздник: доставали бриллианты и любовались ими. Они никому их не показывали, никому не говорили, что их сынок порой плачет обыкновенными слезами – слезами обиды, каприза, а порой – драгоценными. Это была их тайна. Они боялись, что злые люди похитят их сына и потому ни с кем не давали ему играть, боясь, что тайна будет открыта.
И мама, и папа окружили свое дитя заботой, буквально носили его на руках.
Мальчик вскоре привык к такому царственному почитанию. Ему стало казаться, что весь мир создан для него и все – его подданные. Он привык повелевать, становясь все надменнее и холоднее. Родители видели, как меняется сын, но уже ничего не могли поделать. Им казалось, что он навсегда разучился плакать даже обыкновенными слезами. Это глубоко огорчало их. Ведь когда-то это был такой чуткий малыш.
Шли годы. Силы родителей иссякали, они старились. Их надежды, что сын будет им помощником и защитой в старости и болезнях, давно растаяли, как утренняя роса. Сын был черств и равнодушен ко всем, кроме себя. Он на всех поглядывал свысока, как на рабов, никого не любя, никому не сочувствуя. Сердце его окаменело.
Ни одной слезинки не проронил он, стоя у гроба своего отца. Только задумался о чем-то. Когда умирающая мать попросила сына дать ей воды, тот поморщился, но принес. Подавая, он невольно обратил внимание, как ее трясущиеся руки никак не могли удержать стакан. Вода из него расплескивалась, а сам стакан звонко ударялся об ее зубы. Он впервые внимательно посмотрел на бугры, которые появились на когда-то нежных руках. Сколько же они переделали работы, заботясь о нем?
И вот теперь эти руки не могут сами даже удержать стакан.
Сын взял его и бережно поднес к ней. Она удивленно и благодарно взглянула на него. Глаза ее увлажнились.
Ему пришла мысль, что скоро он останется один на всем свете, и никто в мире больше не будет любить его так, как любила мать.
Он пожалел, что никогда в жизни ничем ни разу не порадовал ее, не согрел добрым словом или заботой.
Она жила для него, а для кого жил он? Она была для него матерью, а был ли он для нее сыном?
Вдруг глаза его затуманились, и что-то упало в стакан. Это был маленький бриллиант.