Бремя сверхдержавы
Подготовка к Пленуму нарушилась международным кризисом, точнее взорвалась одним из самых суровых испытаний за годы холодной войны. Мы его называли Карибским, американцы — Кубинским.
Карибский кризис — пример того, какие неожиданные извивы порой претерпевает мировая история. Я подробно расписал все, что знал о кризисе в «Рождении сверхдержавы», здесь же позволю себе высказать лишь общие соображения о самом кризисе и сопутствовавших ему обстоятельствах.
Что россияне знали о Кубе, когда 27-летний Фидель Кастро с горсткой сторонников в июле 1953 года штурмовал полицейские казармы и тем самым возвестил о начале своей революции? Ничего. Почти ничего. Мои познания о будущем «Острове Свободы» исчерпывались «Островом сокровищ» Роберта Луиса Стивенсона, одноногим и одноглазым пиратом Билли Бонсом, охотящимся в далеких теплых морях за сокровищами какого-то капитана Кидда, и его попугаем, периодически орущим: «Пиастры!».
Куба настолько не интересовала Советский Союз, что при наличии «полномасштабных» дипломатических отношений и посольства в Гаване его здание последнее десятилетие стояло пустым, без посла, без штата и даже без дворника. На дверях посольства висел отнюдь не символический замок. Наверное, в КГБ не теряли Кубу из вида, но верха не запрашивали информацию о происходившем на острове. Возможно, кубинские коммунисты делились своими соображениями с инструкторами Международного отдела ЦК, но те не делали большой разницы между Кастро и правившим на острове диктатором Батистой, оба они — ставленники капитала и американские слуги.