И вот в «губернский город С.» — в эту провинциальную тину — попадает молодой врач Дмитрий Ионыч Старцев. Бедный разночинец, «дьячковский сын», он молод, полон сил, энергии, увлечен работой, даже в праздники не имеет свободного времени. Ему ничего не стоит пройти до города 9 верст (своих лошадей у него еще не было). В его душе звучит музыка (идя в город, он напевает романс «Когда еще я не пил слез из чаши бытия...»). Как и всякий молодой человек, он живет ожиданием любви и счастья.
Дмитрий Ионыч Старцев — обычный, средний человек. В начале рассказа — скорее, чеховский герой-интеллигент, образованный, исповедующий возвышенные идеалы, испытывающий раздражение среди обывателей, людей смертельно скучных и пустых. Он чувствует себя одиноко среди жителей города С., в беседах с дочерью Туркиных, Котиком, жалуется на пустоту окружающих его людей. Но далее (чисто чеховский сюжет) начинается испытание героя временем, бытом. Легко быть “рыцарем на час”, но труднее противостоять влиянию среды, пошлости жизни. Старцев же не был человеком сильных страстей, выдающейся личностью, он был взят Чеховым из самой гущи жизни. И противостояние Старцева миру обывателей было внешним, поверхностным, недолгим. Стремление к сытости, покою и накопительству оказалось сильнее. Куда-то выветрилось, испарилось все живое, что в недалекой молодости волновало его.
Повествуя о своем герое, Чехов не показывает «диалектики души», смены чувств, эмоций и настроений, крайне редко он использует внутренний монолог. Он часто заостряет внимание на одной детали, которая убедительно характеризует героя, его эволюцию: так передается в рассказе процесс превращения Старцева в Ионыча, процесс утраты героем своего собственного имени, человеческой личности. Подобной повторяющейся деталью, лейтмотивом является указание на способ передвижения доктора: «шел пешком не спеша (своих лошадей у него не было)» (глава 1); «у него уже была своя пара лошадей и кучер Пантелеймон в бархатной жилетке» (глава 2). Кучер Пантелеймон здесь — «двойник» Старцева, он деградирует вместе со своим хозяином, и тягостное впечатление от эволюции Ионыча усиливается.
Прежде обыватели чувствовали в Старцеве что-то чужое и звали его за спиной «поляк надутый». Теперь же его по-родственному, по-свойски зовут "Ионыч". Жалуясь на окружающую среду, он мирится с нею. Его интересы становятся такими же, как и у других обывателей: он охотно играет по вечерам в карты, а придя домой, с удовольствием считает деньги, полученные от больных. У него уже появилось имение, два дома в городе, и он присматривает третий.
Рассказ Чехова — о духовной деградации человека. Итог жизни его героя: «Он одинок. Живется ему скучно, ничто его не интересует: он равнодушен и к красоте природы, и к страданиям людей: покупая очередной дом, проходит без церемонии через все комнаты, не обращая внимания на неодетых женщин и детей, которые глядят на него с изумлением и страхом». «Прошло несколько лет. Старцев еще больше пополнел, ожирел, тяжело дышит и уже ходит, откинув назад голову. Когда он, пухлый и красный, едет на тройке с бубенчиками и Пантелеймон, тоже пухлый и красный, с мясистым затылком, сидит на козлах, протянув вперед прямые, точно деревянные руки, и кричит встречным “Прррава держи!”, то картина бывает внушительная, и кажется, что едет не человек, а языческий бог». Сюжет рассказа выстроен ретроспективно. Само по себе повествование в прошедшем времени отдаляет событие, делает его менее актуальным для читателя в эмоциональном отношении. Но это как раз картины, где описан молодой Дмитрий Ионыч Старцев, полный надежд и счастливых ожиданий. Итог же рассказа (Ионыч на тройке с Пантелеймоном) описан в настоящем времени, что максимально приближает изображаемое к читателю. Это настоящее как бы замирает, застывает навеки — дальнейшее движение жизни уже невозможно, в будущем это настоящее может только повторяться («мгновение» остановилось, и оно антиэстетично). На бесконечную повторяемость финала прямо указывают и слова — «картина бывает внушительная» (то есть регулярно бывает). Идеей многократной, безысходной повторяемости «внушительной картины» заканчивается сюжетная линия Ионыча. Далее мы увидим, что этой же мыслью завершается и сюжетная линия Туркиных.