В целом политика гласности быстро вышла из-под контроля и стала тем, про что весь период застоя мечтала интеллигенция – поднимались темы, которые, как незадолго до этого ещё казалось, не могли появиться в официальной советской печати. Разоблачения следовали за разоблачениями. Как говорили тогда, «читать стало интереснее, чем жить». Политика гласности сделала невозможным возврат к доперестроечным реалиям, потому что показала преступность сталинизма, продолжением которого, пусть и существенно смягчённым, была советская действительность перед перестройкой.