В сороковом году он вернулся в Серпухов к матери, отучившись в Краснодарском художественном училище, с хрустящим дипломом в кармане. Приятели, работавшие в Серпуховском краеведческом музее, предложили: «Поезжай в Мелихово. Там филиал открылся. Будешь директором». В июле, под теплым проливным дождем, он отправился в Мелихово. От станции шел босиком - двенадцать верст были сплошной лужей. Дядя Миша, сторож открытого недавно филиала и единственный экскурсовод встретил многозначительной фразой: "Погода истинно чеховская". Этот дядя Миша мальчиком знал Чехова, бегал с его записками и письмами в ближайшие деревни. Авдеев увидел запущенный сад, заросшие ряской пруды, в крапиве и лебеде провал на месте бывшего дома Антона Павловича. Флигелек, где написана была «Чайка» обветшал, крыша позеленела мхом, и кое-где прохудилась. Не прекращался июльский дождь. Авдеев понял, что не сможет здесь остаться, уж слишком одиноким и печальным представилось житье. Но впоследствии он поймет, что остался в нем июльский мелиховский дождь, который помог прорасти и укрепиться в памяти о чеховской земле, о небольшом владении, где так неутомимо трудилась когда-то чеховская душа, и, конечно же, не могла не оставить зерна скромности, подвижничества, духовной сосредоточенности. В августе сорок первого добровольцем ушел на фронт... В сорок четвертом году Авдеев дошел до Прибалтики. И вот там, на берегу Рижского залива настигла его контузия, принесенная дурной миной... Очнулся Авдеев в госпитале, в полной тьме. Из разговоров раненных понял, что на улице день и солнце, а так же, что теперь ничего не видит. Каждую ночь ему снились "зрячие" сны. То он на этюдах, то идет вязкой черной тропой под июльским дождем в Мелихово. Он часто видел эту тропу... Казалось, проснется и вновь различит краски... Через четыре года произошло счастливое событие, которое частично вернуло Юрию Константиновичу зрение. В это время и вспомнилось ему Мелихово! Теплый проливной дождь, лужи в пузырьках... Авдеев подумал, что среди мелиховского сада можно обрести душевную сосредоточенность, а с нею отыщется и дело, которое бы оттеснило ностальгическую тоску по краскам, и превратило бы его метания и недовольство собой, в осмысленное, освещенное большой целью движение по жизни. А место директора мелиховского музея опять пустовало, никто более одного года там не задерживался. Когда Авдеев пришел в городской отдел культуры ему сказали: «Вот тебе печать, поезжай и директорствуй». Дом Антона Павловича заново возводили из бревен. По мнению Юрия Константиновича, получился вечный дом. Вообще, Авдеева тянет к слову "вечный": вечная дорога, вечные места, вечные страницы. В прошлом марте застал Юрия Константиновича в кабинете над рукописью книги, в которой он рассказывает о возрождении Мелихова.