«В 1904 году народные массы ещё сохраняли спокойствие, революционные требования к правительству предъявляла только образованная элита — студенты и другая интеллигенция, а также помещики-земцы. Основные настроения были либеральными, то есть „буржуазными“. И социалисты в этих событиях были лишь на второстепенных ролях агитаторов и террористов. Основная масса населения — крестьяне, а также и рабочие — наблюдали политические столкновения со стороны. Как писал 2 января 1905 года Струве, „революционного народа в России ещё нет“[132]. Пассивность народных масс вдохновляла правительство, так сказать, не уступать своих позиций без боя, в уверенности, что, пока требования политических перемен исходят от „общества“, их ещё можно отклонить. Но 9 января, в день расстрела рабочей демонстрации в Петербурге, положение драматически переменилось. С этого дня, вошедшего в историю под именем „Кровавого воскресенья“, революционное пламя разнеслось по всем слоям населения, превратив революцию в явление массовое; и если Земский съезд 1904 года был русскими Генеральными штатами, то „Кровавое воскресенье“ стало Днём взятия Бастилии.
Однако при всём том было бы неверно относить начало революции 1905 года к 9 января, ибо к тому времени правительство уже более года [опечатка, след. читать „месяца“] выдерживало настоящую осаду. Ведь и самого „Кровавого воскресенья“ не было бы, не будь той атмосферы политического кризиса, которую создали в стране Земский съезд и кампания торжественных обедов в его поддержку»
Их итогом стало массовое шествие рабочих 22 января 1905 года к Зимнему Дворцу с целью предъявить царю петицию о нуждах простых рабочих. Мирная акция была расстреляна воинскими подразделениями. Эти события вошли в историю под названием «Кровавого воскресенья» и послужили началом Первой русской революции 1905-1907 годов.