Не то, чтобы она напоминала
стороннему наблюдателю сфинкса. Сказать так было бы невежливо. И, тем не менее,
удивительным образом, из трех сестер, обитающих у Тимоти, именно тетушка Эстер
излучала, несмотря на свою отрешенность, атмосферу, — кто-то мог бы даже
сказать свободомыслия, но побоялся бы зайти слишком далеко. Лучше, пожалуй,
было бы сказать, что она внушала ощущение, будто, из любви к тихой жизни, она
отказалась от большего количества желаний, мыслей, надежд и антипатий, чем какая-либо
из ее сестер вообще была способна иметь. Людям казалось даже, что тетушка Эстер
не то, что не приняла свое прошлое, но что всю свою жизнь она отрекалась от
прошлого, которое у нее вполне могло быть. Им также казалось, что она знала об
этом, и находила это, странным образом, не трагичным, а комичным, как будто она
все время говорила себе: «Быть такой, когда на самом деле ты совсем не такая, —
забавно, не правда ли?»