Иногда среди этой тишины раздастся вдруг грохот, подобный обвалу, и каменная пыль заблестит под солнцем над водой. Это взорвали гору на перевале, чтобы проложить сквозь глухой лес новую дорогу. Их уж много, этих новых дорог! Извиваясь меж гор, точно реки, выбегают они из самой глубины тайги и вливаются в новые города и поселки или падают на каменистое побережье у наших пограничных застав. Или пронесется над ней самолет и повернет вдоль океана на север. Куда летит он? Может быть, на дозор, вдоль нерушимых границ нашего дальнего края. А может быть, просто везет почту к эвенкам в стойбище на берег Тугурской губы.
И долго провожают его взглядом рыбаки-краболовы, только что вернувшиеся с моря. Они на секунду оставляют свои железные крючки, которыми снимают панцири с крабов, и, подняв головы, смотрят вверх. А у ног их тихо шевелится прибой, раскачивая листья морской капусты, и в сетях ворочаются крабы, такие большие, что вряд ли два краба разойдутся свободно на палубе кавасаки. И раздаются крики птиц, носящихся над приливом, и голос самого прилива, дождавшегося своего часа.
Благословенны края твои, родина, как бы суровы они ни были в глазах чужеземцев!»
Это вступление, по свидетельству вдовы писателя, было набросано еще летом 1938 года, когда свежи были впечатления от поездки на Дальний Восток в бригаде А. Л. Фадеева. К тем годам относится и первоначальный замысел книги, написать которую удалось лишь спустя почти тридцать лот. В эти три десятилетия уместились грозные предвоенные годы, война, труднейшие годы восстановления, когда жилось далеко не в достатке, следствием чего явились две тяжкие болезни - инфаркт и тяжелый инсульт, от которых до самого конца полностью оправиться так и не удалось. Каждую книгу Фраерман писал после этого как последнюю, отдавая ей остаток своих сил, вкладывая всю душу, стремясь выразить себя возможно полнее.
Но не этим только был дорог «Золотой Василек» писателю. Впервые он создавал произведение, в котором основные события и судьбы героев развертывались на широком историческом фоне. Относительный покой и довольная, несколько даже сонная, кажущаяся незыблемой жизнь приходится лишь на начальные страницы повести, на ранние детские годы главной героини. Но очень скоро эта незыблемость будет поколеблена сначала отзвуками русско-японской войны, потом 1905 годом, гулко прокатившимся по всей стране, после этого неустроенность жизни будет ощущаться все больше и настойчивее, затем ворвется в жизнь империалистическая война, за ней грянут революции, сначала февральская, потом октябрьская, гражданская война,- все это перевернет жизнь до самого основания, заставит всех и каждого пересмотреть свои взгляды на ценности, материальные и духовные, похоронить прошлое, что не так легко и, уж разумеется, далеко не просто. Такого широкого по охвату событий произведения у Р. И. Фраермана до сих пор еще не было.
И еще была по крайней мере одна причина, по которой повесть должна была представлять для автора особое значение.