Драматические произведения организуются высказываниями персонажей.
По словам Горького, «пьеса требует, чтобы каждая действующая единица
характеризовалась словом и делом самосильно, без подсказываний со
стороны автора» (50, 596). Развернутое повествовательно-описательное
изображение здесь отсутствует. Собственно авторская речь, с помощью
которой изображаемое характеризуется извне, в драме вспомогательна и
эпизодична. Таковы название пьесы, ее жанровый подзаголовок, указание
на место - и время действия, список персонажей, иногда
сопровождаемый их краткой суммирующей характристи-кой,
предваряющие акты и эпизоды описания сценической обстановки, а также
ремарки, даваемые в виде комментария к отдельным репликам героев. Все
это составляет побочный текст драматического произведения. О с-н о в н о
и же его текст — это цепь диалогических реплик и монологов самих
действующих лиц.
Отсюда некоторая органиченность художественных возможностей драмы.
Писатель-драматург пользуется лишь частью предметно-изобразительных
средств, которые доступны создателю романа или эпопеи, новеллы или
повести. И характеры действующих лиц раскрываются в драме с меньшей
свободой и полнотой, чем в эпосе. «Драму я...воспринимаю, — замечал Т.
Манн, — как искусство силуэта и ощущаю только рассказанного человека
как объемный, цельный, реальный и пластический образ» (69, 386).
При этом драматурги, в отличие от авторов эпических произведений,
вынуждены ограничиваться тем объемом словесного текста, который отвечает
запросам театрального искуссства. Сюжетное время в драме должно
поместиться в строгие рамки времени сценического. А спектакль в
привычных для европейского театра формах продолжается, как известно, не
более трех-четырех часов. И это требует соответствующего размера
драматургического текста.
Вместе с тем у автора пьесы есть и существенные преимущества перед
создателями повестей и романов. Один изображаемый в драме момент плотно
примыкает к другому, соседнему. Время воспроизводимых драматургом
событий на протяжении сценического эпизода (см. гл. X) не сжимается и не
растягивается; персонажи драмы обмениваются репликами без
сколько-нибудь заметных временных интервалов, и их высказывания, как
отмечал Станиславский, составляют сплошную, непрерывную линию. Если с
помощью повествования действие запечатлевается как нечто прошедшее, то
цепь диалогов и монологов в драме создает иллюзию настоящего времени.
Жизнь здесь говорит как бы от своего собственного лица: между тем, что
изображается, и читателем нет посредника — повествователя. Действие
драмы протекает будто перед глазами читателя. «Все повествовательные
формы, — писал Ф. Шиллер, — переносят настоящее в прошедшее; все
драматические делают прошедшее настоящим» (106, 58).
Драматический род литературы воссоздает действие с
максимальной непосредственностью. Драма не допускает суммарных
характеристик событий и поступков, которые подменяли бы их детализацию. И
она является, как заметил Ю. Олеша, «испытанием строгости и
одновременно полета таланта, чувства формы и всего особенного и
удивительного, что составляет талант» (71, 252). Подобную же мысль о драме высказал Бунин: «Приходится сжимать мысль в точные формы. А ведь это так увлекательно».