Каждый год, когда наступает осень, я вспоминаю вас, мои лицейские товарищи. За окном падают листья, первая изморозь серебрит окрестные поля. Вечереет – и я сажусь перед камином с бокалом вина. Отрадное похмелье, минутное забвение горьких мук.
Мне грустно оттого, что нет рядом верного друга. Пущин, как хотел бы я сейчас пожать твою славную руку и пожелать тебе… Но это будут лишь слова! Я пью в одиночестве, и напрасно воображение рисует моих былых товарищей. Я никого не жду и не питаю иллюзий.
Я пью один. А в это время где-нибудь на Невском проспекте, возможно, меня вспоминают друзья. Те, кто остался верен нашим лицейским привычкам. Горько думать, что некоторых из нас уже нет в живых…
Коля Корсаков! Милый наш певец, любимый Аполлоном! Мне передали, что ты умер и похоронен во Флоренции, под сенью цветущих мирт. Больше никогда ты не порадуешь нас романсами под гитару и блеском весёлых глаз. Как грустно умирать вдали от друзей…
Федя Матюшкин! Поражаюсь твоей несокрушимой силе духа! Сидишь ли ты в приятельском кругу или штурмуешь экзотические моря? Счастливого пути! Шутя, ты шагнул на корабль странствий прямо с лицейского порога. И с тех пор не сбиваешься с курса. Но смог сохранить в душе наши юношеские привычки и не забываешь нас.
Друзья мои, наш союз прекрасен! Нерушим, вечен и свободен. И куда бы ни забросила нас жизнь, мы всё те же. Весь мир нам чужд, а отечество наше – Царское Село…
Я не могу обрести покой. Всюду меня преследуют роковые предзнаменования. Я искал и находил новых друзей, но не видел в них ни тепла, ни участия. Как же горько вспоминать об этом!
И вот, когда я уже вконец отчаялся найти единомышленников, судьба улыбнулась мне. Здесь, в Михайловском, я встретился с вами, дорогие мои друзья! Ты, Пущин, навестил меня первым – и прогнал мою хандру. Помнишь, как мы вспоминали тогда Лицей и смеялись нашим мальчишеским проделкам?
Друг мой Пущин! Ты помнишь наши мечты? Как мы горели жаждой жизни, как отчаянно любили! Теперь только и остаётся вспоминать. Пора проститься с наивными заблуждениями юности. Но я жду тебя по-прежнему, чтобы воскресить былое – и счастливые дни, и бурные ночи, и Шиллера, и славу, и любовь.
Потом приехал Горчаков – и мы с ним обнялись, как будто не было меж нами пропасти минувших лет. И наконец, милый Дельвиг посетил приют моих печальных муз и очень воодушевил меня. Он ведь тоже поэт, но не столь тщеславен, как я.
Служенье муз не терпит суеты... Неужели это я сказал? Ай да Пушкин! Всё-таки, от призвания не уйдёшь. Прекрасное должно быть величаво. Но юность слишком нетерпелива и порывиста…
Надеюсь, вы, друзья, сейчас пируете. Через год я буду с вами. Выпьем же за нашу будущую встречу! Благословенная муза, спасибо, что не оставляешь меня. Да здравствует Лицей! И вы, наши мудрые наставники, – всегда в наших сердцах.
Давайте выпьем, друзья, за того, по чьей прихоти я здесь, в Михайловском. Да-да, вы не ослышались. Выпьем за царя. Простим ему досадную несправедливость. Это великий человек! Хотя бы потому, что он заставил капитулировать Наполеона и основал Лицей.
Пируйте, веселитесь, мои дорогие друзья! Увы, многих уже нет с нами – Ржевский, Корсаков, Броглио… Кто следующий? Дни бегут. Когда-нибудь останется лишь один из нас. Несчастный! Ему придётся торжествовать в одиночку. Среди чуждых людей, старый и одинокий, он будет вспоминать Лицей и всех нас. Пусть, как и я сегодня, он поднимет бокал и выпьет за то лучшее, что было. И его осенит мой игривый и беззаботный дух…