ОТВЕТИТЬ НА ВОПРОСЫ ПО ТЕКСТУ, ДАЮ БОЛЬШИЕ БАЛЛЫ!!!
Половины нынешних профессий я и сам не знаю. И неизмен- но радуюсь, когда узнаю новые. Например, что эйчар — это то же самое, что менеджер по персоналу, но ни в коем случае не кадро- вик (эйчар обидится). А ведь есть еще хедхантер, мерчандайзер, бьюти-эдитор и медреп. Удивляюсь — почему бы просто не ска- зать: охотник за головами, красотка-редактор?
В этом потоке профессий скрыто множество проблем. Одна из них — чрезвычайно важная — описывается словом «конкурен- ция». Я имею в виду конкуренцию слов. Иногда она достаточно примитивна: существуют разные варианты написания или про- изнесения одного и того же слова. Например, человека, занимаю- щегося недвижимостью, можно назвать по крайней мере четырь- мя способами: «риэлтор», «риэлтер», «риелтер», «риелтор». Но это свидетельствует лишь о том, что слово не вполне вошло в русский язык, а точнее — не вполне прижилось, и написание еще не устоя- лось.
Интереснее то, что «риэлтор» вытеснило слово «маклер», ко- торое в советское время значило примерно то же самое.
Некоторые из старых слов еще актуальны («кадровик» и «ре- дактор»), другие же устарели и используются только в разговоре о прошлом («манекенщица» или «маклер»).
По поводу этих пар есть, грубо говоря, два мнения. Первое состоит в том, что это — разные профессии. Так, стилист в от- личие от парикмахера не просто пострижет, но и позаботится о стиле в целом. Современная модель отличается от советской манекенщицы, как небо от земли. Она ведь не просто демонстри- рует одежду, а снимается в рекламных роликах, участвует в фото- сессиях для глянцевых журналов и вообще является эталоном стиля.
Это сравнение можно продолжать долго: у эйчара в отличие от кадровика есть дополнительные обязанности и навыки (я их, увы, плохо знаю) — и т. д. Однако это не вся правда. Развитие профес- сии далеко не всегда приводит к смене ее названия. Сегодняшний инженер сильно отличается от инженера XIX в., но инженером называться не перестает. Второй и, по-моему, более точный взгляд оказывается более приземленным. Суть, конечно же, в престиже и деньгах.
В новых словах присутствует какая-то трудноуловимая аура, привлекательность актуальности и новизны. Естественно, что стилист вправе запросить за стрижку больше, чем парикмахер, а гонорары моделей несопоставимы с зарплатой манекенщиц. С распадом советской распределительной системы полулегальный маклер не мог не превратиться во вполне респектабельного ри- элтора, и неважно, что их функции и уровень профессионализма порой никак не различаются. Вытеснение менее престижных слов более престижными происходило всегда (хотя и не в таких мас- штабах). Ограничусь примером.
В свое время именно «парикмахер» сменил «цирюльника» и «брадобрея». И совсем не потому, что в дополнение к стрижке он перестал ставить пиявки, а стал делать парики. Аура немецко- го профессионализма и основательности преодолела даже фоне- тические трудности (русским было непросто выговаривать такие громоздкие слова, как «парикмахер» или «бухгалтер»)...
Многие из новых названий еще не вошли в словари и не ста- ли фактом литературного языка. Пока они скорее относятся к профессиональным жаргонам.
Как ученый объясняет пополнение лексики новыми словами? Со-
гласны ли вы с оценками этого явления? Приведите свои приме-
ры изменений в нормах литературного языка и назовите причины,
которые лежат в основе таких перемен.